Александр Петрович Коцюбинский , Даниил Александрович Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

полновесные исследования. Последнее справедливо и в отношении статьи известного петербургского сексолога Д. Д. Исаева, сделавшего ряд интересных и точных наблюдений частного характера.

Впрочем, в последние годы вышло несколько масштабных научно-популярных работ, которые, опираясь на широкий круг источников, дают возможность читателю самостоятельно проверить авторскую концепцию на прочность. Для этого, во-первых, факты сопровождаются ссылками на источники, а во-вторых, оригинальные выводы сочетаются с аргументированным анализом мнений, высказанных другими историками.

Однако оборотной стороной серьезных профессионально написанных книг о феномене Г. Е. Распутина оказывается фактический отказ их авторов от конечных выводов.

Автор капитального труда о Григории Распутине Алексей Варламов, например, пытается избежать итоговых исторических оценок, а также указаний на причинно-следственные связи, неожиданно скрываясь за кулисами православной схоластики, и переводит конкретно-исторический разговор в абстрактно-теологическую плоскость: «Григорий Распутин оказался одной из самых трагических фигур русской истории. Он не был святым, как не был и чертом, но его судьба сложилась таким образом, что он оказался историческим соблазном и испытанием, выдержать которые Россия, к несчастью, не смогла. Ни общество, ни Синод, ни царская семья… Ни монархисты, ни республиканцы, ни консерваторы, ни либералы. Ни политики, ни депутаты, ни писатели, ни читатели. Ни современники Распутина, ни, похоже, их потомки. О степени личной ответственности сибирского крестьянина судить трудно, и, безусловно, прав игумен Тихон (Шевкунов): судить не нам. Нам – помнить о том, что именно через Григория Распутина прошел один из самых страшных и катастрофических разломов русской жизни, чьи последствия сказываются по сей день, „…невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят“ (Лк. 17: 1)»⁸.

Андрей Терещук в финале своего фундаментального исследования лишь скромно отмечает, что «постарался по возможности историографичеcки точно реконструировать жизненный путь человека, чье имя гремело на всю Россию и стало символом одной из самых трагических и противоречивых эпох в истории России». Далее автор, по сути, признается в априорном бессилии историков разгадать распутинский феномен: «Как убедился читатель, судьба Григория Распутина таит в себе немало загадок, бо́льшая часть которых не будет разгадана никогда»⁹.

Подчеркнуто объективистское, безоценочное, по сути «концептуально нулевое», отношение авторов наиболее серьезных и профессиональных исторических работ о Распутине к их персонажу по-своему объяснимо. Дело в том, что за истекшие десятилетия, в течение которых распутинский дискурс развивался по большей части в русле, весьма далеком от научности, сложилась противоположная традиция избыточной оценочности, кричаще-голословной, крайне противоречивой, зачастую просто нелепой. Многие работы именно по этой причине оказались насыщены грубыми фактологическими подтасовками.

При этом одни авторы отзываются о Распутине подчеркнуто уничижительно – как о духовно ничтожном человеке: «весьма заурядной личности»¹⁰, «развратном пьянице», «хитром шарлатане»¹¹, «ханже»¹², «грубом, сладострастном»¹³, «звероподобном бородатом мужике»¹⁴, пустопорожнем, дурашливом, охочем главным образом до дам и мадеры озорником¹⁵ и т. п.

Другие демонизируют личность «старца», называя его истинным правителем России, «неофициальным Патриархом Церкви и Царем Великой Империи»¹⁶ и одновременно первопричиной всех бед, обрушившихся на страну в последние годы царствования Николая II: «Государством правила его (Николая. – А. К., Д. К.) жена, а ею правил Распутин. Распутин внушал, царица приказывала, царь слушался»¹⁷; «…„Царь православный“, – пели… верующие, не зная, что на самом деле царствует не царь, а Распутин, и не православный, а хлыст»¹⁸.

Третьи – апологеты Распутина – попросту игнорируют все, что может поставить под сомнение моральный облик «простого странника»¹⁹, «источником чудесной силы» которого была молитва²⁰, обладавшего признаками «настоящего духовного величия» и отразившего в своем лице «восхитительное зеркало «Русского Возрождения»²¹. Сторонники апологетического взгляда на Распутина априорно дезавуируют весь антираспутинский --">