Карл Крист - История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 1

проблематику. В исторических трудах средневековья и раннего периода нового времени Римская империя является последней из четырех монархий и основным элементом всемирной христианской истории. Современные научные исследования начинаются с монументального шеститомного труда С.Л.Ленена де Тиллемона «История императоров и других принцепсов, которые правили в течение первых шести веков Церкви» (1690—1738). Уже по заглавию видно, что в этой работе церковь стоит над государством. И действительно, Ленен де Тиллемон задумал свою «Историю императоров» как предпосылку, основу и общий план большой истории церкви. Важнейшей заслугой было то, что он обработал все источники и сделал их общедоступными. Его труд вплоть до XIX века служил основой для новых исследований и выработки новых точек зрения.

Вскоре Ленен де Тиллемон был превзойден Монтескье и Гиббоном, как по чисто литературным качествам, так и по распространению и длительности влияния. Пример этих двух авторов свидетельствует о том, что в исторических трудах XVIII века эпоха рассматривается только с точки зрения упадка и падения Рима. В своем груде «Рассуждении о причинах величия и упадка римлян» (1734 г.) Монтескье связал анализ состояния империи в широком смысле с культурно-исторической оценкой. Нравы, обычаи, мораль и законы являлись для него основными предметами для изучения, для его философского и государственнополитического осмысления римской истории. Хотя он и прославлял добродетели республиканского Рима, но решительно подчеркивал роковые последствия расширения Римской империи и тот факт, «что законы Рима были недостаточны для управления всемирного государственного образования». По его мнению, времена римских императоров были эпохой упадка.

В «Истории упадка и разрушения Римской империи» (1776—1788, т. 6) Эдуардом Гиббоном был выбран другой путь. Хотя он и поддержал немало положений Монтескье, как, например, глубокий антагонизм между республикой и империей, решающие акценты были расставлены на другом. Падение Рима, по Гиббону, было «естественным и неизбежным результатом непомерного величия». Он признавал значительный вклад христианства в распад империи. Большой промежуток времени между Марком Аврелием и падением Костантинополя в 1453 г. рассматривается Гиббоном, как период «заката и падения». Это мнение внушается читателю не только благодаря умело подобранным аргументам, но и блестящему изложению.

Под влиянием явного прославления Греции, которое в Германии 18-го столетия было связано с именем Иоганна Иоахима Винкельманна (1717—1768) критику Рима продолжил Гердер в «Рассуждениях о философии истории человечества» (1784—1791). В истории Рима Гердер делал особый упор на разрушающий характер Города. По его мнению, римляне, «которые хотели принести миру свет, повсюду принесли опустошающую ночь; они вымогали золотые сокровища и произведения искусства; по их вине рухнули части света и вечные ценности старого мышления; была уничтожена самобытность народов, а провинции под властью череды отвратительнейших императоров были разграблены, разорены, истерзаны». Гердер считает распад Римской империи возмездием. По его мнению, закон возмездия был «вечным естественным порядком». Традиционная христианская историография средневековья и раннего нового времени подчеркивала судьбоносную функцию Римской империи в распространении христианства и эллинистической культуры. Гердер же решительно отрицает это. Он считает, что «было бы недостойно по отношению к Богу вообразить, что забота о его прекраснейшем творении — распространении истины и добродетели — была доверена тираническим, кровавым рукам римлян».

Существует очень мало работ, в которых негативное воздействие Римской империи было бы столь бескомпромиссно подчеркнуто, как у Гердера. Позицию Гегеля по этому вопросу вряд ли можно переоценить. В лекциях по философии истории Гегель соглашается с некоторыми выводами Гердера. По его мнению, «римский принцип... был полностью основан на власти и военной силе, не было никакого духовного стержня, никакой цели для работы и удовлетворения духа». Он также считал, что «в индивидууме императора субъективные особенности превратились в полностью безграничную объективность», вся же империя «подвергалась грабительскому гнету налогов, Италия была опустошена, плодороднейшие земли лежали невозделанными. Это состояние, как фатум, царило над римским миром».

--">