Юрий Емельянов (синоним для Юрий Васильевич Емельянов) - Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?

следовало, что под воздействием «тоталитарного наследия» Прибалтику неоправданно критикуют. При этом бесспорные достоинства прибалтийских народов служили обоснованием для оправдания политики властей этих стран.

Высокими моральными качествами, утверждал упитанный мужчина, обладали и остзейские бароны, которые принесли в Прибалтику культуру. По словам оратора, утверждения о том, что бароны веками угнетали народы Прибалтики, — это не более чем миф. Это были необыкновенно честные, милые, добрые люди, уверял оратор. Именно по причине их честности цари брали их на государственную службу, так как в отличие от русских они не воровали, уверял выступавший. Хотя это было не совсем логично, но оратор стал почему-то восхвалять нынешнего президента Латвии Вике Фрайберге, которая вроде не является остзейской баронессой. Она проста и человечна, говорил он. А это, по его словам, следовало из того, что ее офис имеет очень небольшую охрану. И это прозвучало как укор России за слишком большую охрану в Кремле.

О высокой культуре и человечности населения Прибалтики говорила и молодая специалистка в области этнографии. Она подчеркивала, что латыши говорят гораздо тише русских, а в их языке гораздо больше, чем в русском языке, уменьшительных окончаний. А вот русские оставили в умах латышей самое отталкивающее впечатление, уверяла оратор. Как-то она спросила знакомую латышку, почему та не любит русских. Женщина рассказала, что, когда красноармейцы вошли в Ригу в 1940 году и пошли смотреть спектакль в оперном театре, пол в зале оказался покрытым слоем шелухи от семечек на целый вершок. С тех пор, сокрушенно говорила оратор, ее знакомая невзлюбила русских. Собравшиеся в зале учителя сокрушенно качали головами.

Постоянно оглядывая зал, внук наркома Дальневосточной республики не упускал из внимания и выступления ораторов. А потому, когда взявший слово учитель русской школы из Риги стал критиковать латвийские учебники по истории, тенденциозно освещающие прошлое, наполненные бьющими через край националистическими эмоциями и к тому же содержащие сотни фактических ошибок, внук наркома тут же вступился за авторов учебников, сказав: «Кого должна готовить школа: ученых специалистов по истории или граждан своей страны?» Посрамив учителя этим «каверзным» вопросом, потомок руководителя ДВР дал понять, что ярый шовинизм и ошибки учебников можно извинить, если они воспитывают учеников в духе верности идеям нынешнего латвийского государства.

Наконец, слово взял тот, кто, очевидно, считался «гуру» на этом собрании. «Гуру» сказал, что мы не должны судить прибалтов слишком строго. Они только-только вырвались из-под советского ига, а потому вынуждены самоутверждаться. Да, при этом возможны перехлесты. Да, кое-что нам может не нравиться в их действиях. «Но ведь это нормальная «виктимизация», то есть желание окружать себя жертвенным ореолом после многих лет страданий», — изрек «гуру». «Ах, так это просто «виктимизация», — успокоенно зашептали собравшиеся, благодарные «гуру» за то, что сказанное им мудреное слово разом разрешило все их сомнения относительно сложных проблем политической жизни Прибалтики.

Возвращаясь с собрания с моим старым другом, профессиональным дипломатом и историком А.И. Петренко, мы задавали друг другу вопросы: «Почему присутствующие так болезненно воспринимали любую (даже предполагаемую) критику в адрес стран Прибалтики, их правителей и даже остзейских немцев и были таг готовы возмущаться своими соотечественниками, которые и говорят-то слишком громко, и семечки лузгают в оперном театре? Откуда эта готовность извиняться и каяться, даже если к этому решительно нет никаких оснований? Отчего они легко поверили в дурацкую байку про красноармейцев, которые якобы до 1940 года никогда не бывали в театрах, пока не попали в «культурную» Прибалтику? И почему в московском Большом театре в те годы уборщицам не приходилось выметать горы шелухи от семечек?» Теперь нам было не удивительно, что кое-кто принял за чистую монету объяснение эстонского премьера, который был возмущен тем, что в центре Таллина «невоспитанные русские» распивают спиртные напитки возле могил, и только поэтому он, будучи человеком «культурным и интеллигентным», решил перевести захоронения в уединенное место.

Может, такое отношение возникло с советской поры, когда многие, оказавшись в Пярну, Юрмале или Паланге, видели в --">