Алексей Михайлович Величко - «13-й апостол» Византии и Крестовые походы

с василевсом.

В довершение всего он надел красные туфли – признак царской власти, вопиющий факт узурпации верховной власти в глазах современников, равнозначный тому, как если бы столичный архиерей украсил себя скипетром и императорской диадемой. Таким способом «Константинопольский папа» демонстрировал византийцам царственное достоинство «Вселенского патриарха». Желая окончательно унизить статус царской власти в глазах византийцев, Керулларий заявил, что монархия – далеко не лучшая форма правления и в Римской империи должна восторжествовать демократия (!)^[9].

Такое поведение шокировало даже самых близких сторонников патриарха. Один из них писал ему в послании: «Не повелевай, не царствуй над нами! Ты пренебрежительно обращаешься с царями и восстаешь против всякой власти. Таков у нас архиерей, показывающий, насколько риза сильнее порфиры и митра царского венца. Ты – как бы отличное от нас естество, считаешь чуждым себе род человеческий, на всех насупливаешь брови, так что я сомневаюсь, называть мне тебя богом или человеком. Будучи демократом, ты не одобряешь монархии»^[10].

Скорое разочарование в Исааке Комнине пробудило в Керулларии давнюю мысль заменить царя, тем более что кандидатура имелась – любимый племянник, если считать по его жене, Константин Дука. Впоследствии факт того, что патриарх замыслил очередной заговор против императора, был подтвержден его давним помощником и преемником Константином Лихудом, а также продававшим всех по очереди Михаилом Пселлом^[11].

Видимо, Керулларий действовал чересчур прямолинейно и открыто, хотя не исключено, что о его планах донесли сами бывшие сторонники. Пселл в своем сочинении немного проговаривается, что накануне описываемых ниже событий патриарх побывал у императора и весьма дерзко с ним разговаривал. Исаак промолчал, сдержав свой гнев, но внутри себя уже принял решение^[12].

Так это было или иначе – достоверно неизвестно, однако император первым делом отослал в провинцию Константина Дуку, а также сослал племянников патриарха – Никифора и Константина Керуллариев. Нужно было изолировать и Михаила Керуллария, но царь не решился арестовать патриарха в столице, опасаясь народных волнений. Чуть обождав, Исаак воспользовался отъездом Керуллария за город и приказал задержать его. 8 ноября 1058 г. варяги, составляющие царскую гвардию, вошли в патриаршие покои, стащили архиерея с трона и препроводили на остров Проконес.

Но это было только половиной дела – Комнин понимал, насколько велика опасность волнений в столице со стороны населения, до сих пор считавшего Керуллария законным патриархом. Поэтому император созвал совет, куда были приглашены высшие сановники Византии и некоторые архиереи. На совете ему напомнили, что согласно установленным традициям отсутствие патриарха на престоле не может длиться более двух дней. Затем он должен быть или предан суду, или добровольно отречься от кафедры. Понятно, что второй вариант казался гораздо симпатичнее, но все понимали – Керулларий по доброй воле не оставит патриаршества. В конце концов решили организовать над Керулларием открытый суд, и Пселл, в очередной раз предавший своего благодетеля, даже взялся составить обвинительное заключение^[13].

Коснемся попутно личности этого исторического персонажа. Родившись в 1018 г. в семье довольно бедного константинопольца, он в 5 лет начал учиться грамоте и, несмотря на нужду, получил блестящее образование – изучил риторику, право, философию и даже сделался начальником высшей философской школы. Однако 19летнего юношу прельщала карьера чиновника, и он поступил на службу, сделав не менее головокружительную карьеру. Пребывая в должности младшего чиновника царской канцелярии, Пселл написал панегирик императору Константину IX Мономаху, в котором расхваливал до небес его щедрость и широкую душу. Заканчивал свое повествование молодой льстец жалобами на свое бедственное положение.

Конечно же, Мономаху очень понравилось это послание, и вскоре Пселл стал уже обычным собеседником вельмож, демонстрируя перед ними свои таланты, которых, надо отдать должное, у него было много. Не жалея лести и в последующие годы, Михаил Пселл близко сошелся с царицей Феодорой и Склиреной и продолжал источать реки красноречия, хотя в душе презирал царя и стыдился его. Что не мешало ему, однако, принять в дар от этого --">