Юлиан Олегович Вьюжин - Таинство (СИ)

  - Что нос повесил сын?

  - Грусть и печаль в голове, сердце щемит. Обещал любимой ленту алую как кровь привезти, да нет на ярмарке такой, ни среди шелков ни среди атласа. Как воротиться с пустыми руками не представляю.

  - Не хмурься, сын. Выкинь из головы тяжелые мысли. Обойти напоследок ряды с тканью. Авось, найдешь подходящий подарок. А если не сыщешь таковой, бери тот, на который сердце подскажет, даже если не по разумению он будет.

  Еще час он ходил меж рядов, выспрашивая у торговцев и прохожих про ленту алую, как кровь. Все руками разводили, говорили, что не видели такой. И тут, глазами среди разноцветных полосок тканей зацепился он за белую как январский снег, тонкую атласную ленту. Ни секунды не сомневался, и даже не торговался.

  Ближе к ночи по пути домой, у телеги сломалось колесо. Меняли они его с отцом почти в темноте. И так получилось, что поранил он ладонь. Не задумываясь, перевязал руку тряпицей из кармана и продолжил работу. И только дома при свете свечи обнаружил, что не тряпицей рану перевязал, а лентой, что вез свой ведьме в подарок. Расстроился, разозлился на себя, за глупость и невнимательность. Весь остаток ночи не спал, смотрел без устали в окно. Так и не заметил как заря небо окрасила. Запели петухи. Вскоре солнце показалось. Оторвал он взгляд от окна, посмотрел на руку в которой ленту всю ночь держал, а она алою стала, как сама кровь.

  Две недели ходил он сам не свой. Все из рук валилось. Работа не шла. Возьмет, например коромысло и ведра, да к колодцу за водой. Наберет по самый край, а домой пустые принесет. И не знает даже, где пролил али ведра дырявые. Или на ровном месте споткнется, все шишки соберет. Сам не свой. Ни кому в глаза не смотрит, отводит взгляд. На любой вопрос, что-то пробормочет в тихую, развернется и дальше пойдет. Видит мать, что сын взвалил на свои плечи непосильную ношу. И дает сыну совет: "Сходи в церковь сынок. Помолись Богу, расскажи Христу о заботах и тяготах, о том, что душу гложет. Полегчает на душе, ум ясным станет."

  Послушался матушку. Пошел в церковь. Покрестился и помолился Богу, Христу и Святому духу. Все иконы обошел, всем святым поклонился. Так и ушел бы, если бы его не остановил священник:

  - Вижу, думу нелегкую думаешь. Покой потерял. Неужто сердце молодецкое темная сила одолевает?

  - Нет, святой отец. Сердце болит от тоски, от одиночества. Заняла его любовь.

  - Что ж ты мучаешься от любви? Любимая далеко или между вами разлад какой?

  - И не то и не другое святой отец. Обещал жениться на ней, и не желаю слов своих нарушать, только веры другой она. Не знаю, как быть. И чем дольше наша с ней разлука, тем больше смута в голове.

  - Если чувства твои столь сильны, а помыслы чисты, если решением своим, ты не принесешь в этот мир зла - видит Бог, судьба твоя будет связана с её судьбой, так же как ваши тела и души.

  Долго он еще говорил со священником. Так и не заметил, как солнце стало клониться к горизонту. Рассеялся ворох сомнений в голове. Твердой решимостью был полон он к концу разговора. Молча окрестил его священник напоследок.

  Минула еще неделя. За это время окрепла его решимость. В глазах больше не плясал лукавый огонек, как когда то. Теперь в них отражалась ответственность за принятое решение.

  Середина весны выпала на пятницу. Памятуя, что надо добраться до места засветло, с вечера он достал лучшую одежку. Белую рубашку с синей ниткой на воротнике и манжетах, и небесного цвета штаны, что когда то давно подарила ему матушка.

  Видели родители, младшие братья и сестра, как он собирается. Как спокойны и размеренны его движения. Но никто не сказал ни слова. Лишь рано утром, когда весь дом еще спал, в сенях его застал отец с матерью. Вся в слезах, матушка обняла сына, благословляя его. Молча смотрел на него отец, под конец не выдержал, похлопал сына по плечам: "Вырос сын. Мужчиной стал. Скоро и я дедом стану". Перед тяжелой дубовой дверью, матушка застегнула сыну две пуговки на воротнике.

  Долго

--">