Дмитрий Петрович Шушулков - Шудра (СИ)

ещё и заставили себя, цену коней возместить запатьевцам. Спорить впустую с людьми мудрствующими бесполезно. Есть люди ищущие правду, и люди, живущие во лжи. Если затмевающим предложить поиск светлого пути, - засмеют, обвинят в чёрных мыслях. Истина же, всем известна. Потому виновные постоянно выращивали в своей среде, влиятельное применение, чтобы вбивало кривую установку в народах округи: восхваловцы самые злобные шудры, - они убили цыган.

   История грустная, а другие веселья в ней искали, рассказывали будто сказку, извлекали хитрую молву, действительность была им чужда. Но выдумка, выдаваемая за истину, не всегда ложится скучно. Потому прозвали восхваловцев - шудрами. Какие люди, таковы и слова которыми они выражаются. Каждый видит в других те побуждения, что несёт сам своими собственными воображениями.

  Девочка с перебитыми ногами росла в семьях умеющих сопереживать людскому горю. Когда она стала взрослою, вернулась в свою хижину, которую подправили до состояния непроникающего дождя и ветра. Она одна, помнила нападение людской злобы на шумный караван из скрипучих кибиток. Каждую субботу добиралась до своих родичей в меже между сёлами, где установлен памятник с именами убитых, захороненных по горестным обрядам. Клала цветы, которые рвала по дороге, больше не плакала, шла обратно, с собой носила своё горе, ковала землю не сгибающимися ногами, на палку вылощенную упиралась ладонями, - которых давно приучили протягивать за скудным подаянием.

  Выжившая девочка состарилась на листах протоколов того гибельного случая. Не стало людей, кто искал законность, кто хоронил убитых и ставил им каменный памятник. Тех, кто убивал, тоже не было в живых. Не осталось никого кроме неё, помнившую истину. И ещё осталась непреходящая убийственная злоба ветра, который с запалом дул из западной стороны жуткого Запатево.

  Бывало когда запатьши, проезжали просторными улицами широкого Восхвала, видели одинокую старуху на скамейке, державшую меж ногами палку-подпорку.

  - Что она беспрестанно грозится бревном оттуда?! - говорили они. - Убивать, что ли нас задумала ни смиренная поганка!

  Давний страх проникал сквозь время; и всё бы защищало, как придумано, но память правды волочила ноги, приводила в дикую дрожь тех, кто выучился негодовать на истину и нести постоянную ложь.

  Запатевцы снесли могильный камень из межи, - затёрли имена, кого убили; и упрямо разносили по всему свету молву, сочинённую про "восхвалевские шудры", указывали на непрестанно грозивший им бревенчатый посох.

  - Вот откуда угроза исходит, вот что несёт недобитая память. Зачем наши предки недоглядели, оставили девочку живою, что бы теперь эта старуха морила нашу беспрерывную ненависть. Она нам - вечный страх.

  Страх порождал постоянную вражду у тех, кто нёс грех времени. Невозможно наследникам убийц, счастливыми ходить по земле убиенных. Кровь и кости вопят из могил.

  Селение Восхвал разрослось новыми людьми, что не знали пути прошлые. Бывало иногда к забытой бабушке, подсаживалась с чистой душою, сердобольная женщина, что сходила с большой дороги, на которую беспрерывно смотрят опечаленные глаза. Женщины, обычно более совестливы, предрасположены к мирному течению событий, в большей степени боязливы, и рады устоявшемуся перемирию. Она слышала от своих родителей случай, из которого некогда выползла эта немощная бабка.

  Когда иной из жителей Запативо проходил или проезжал мимо, она всегда забивала свои осовелые глазки в дол земли, не хотела чувствовать угнетение от злобного взгляда, жалела тех людей, потому что они издавна провалились во мрак забытого времени.

  - И чего ты баба Злата, всё вниз всегда смотришь, когда они проходят? - спросила женщина.

  - Стыжусь ангелочек, скажут: смотри на неё, тех давно нет, а она всё не падает, живёт, глядит.

  Женщина тоже посмотрела в землю, и сказала:

--">