Максим Александрович Венедиктов - Дуэль (СИ)

обыватель, что строит из себя высокодуховного и высокообразованного...ты....да ты!

  Евгений Даниилович с упором указал пальцем прямо в лицо Старцева, мигом отразившее призрение и вялый испуг. Пары стали шептаться ещё громче, до Евгения Данииловича начали доносится отрывки их фраз, их омерзительных, неподходящих фраз. О глупости во внешнем виде его, о глупости действий, просьбы вызвать полицейских, дабы они забрали ушедшего в буйство старика. Все это слышал Евгений Даниилович и сердце его все больше билось и душа с каждой фразой все больше начинала болеть. Дальнейшее он помнил смутно, какой-то неясный крик в толпе, несколько опрокинутых бокалов, побелевшее лицо спутницы Старцева, а также поникшее лицо последнего. Комната кружилась и все это карусельство внушало ещё большее отвращение к миру, жизни и всему мирскому. Ком в горле все больнее сновал туда и сюда, вызывая рвоту, всё вокруг смазалось, почернело и словно бы растекалось, оставалось лишь пространство, неясное, неуютное не имеющие ни грамма обыденности и жизни, в нем стоял Евгений Даниилович и ухмыляющийся, пусть и слегка испуганный Старцев.

  Как добрался до дома, старик естественно не помнил, да и надо ли ему было это помнить, свои последние слова, сказанные прямо в лицо Старцева словно бы на миг испарились, а затем снова отпечатались в мозгу, будто бы их прижгли клеймом. Вызов на дуэль не был чем-то удивительным, невероятным и ужасающим. Впрочем нет, ужасающим он продолжал оставаться и по сей день, но в тот момент, да и сейчас Евгений Даниилович считал это наиболее правильным решением, пусть и сделанным в порыве, слегка опрометчиво. Забрать слова назад, тем более такие не имелось никакой возможности, поэтому с мыслью о дуэли Евгений Даниилович ложился спать, с ней же он и очнулся утром.

  Даже с утра его мысли ещё не пришли в норму, а могли ли вообще придти? Этот вопрос задал бы любой человек стоящий на месте Евгения Данииловича, любой человек понимающий, что вскоре будет смертельный поединок, что там придется или умереть или умертвить, уничтожить себе подобного, человека, пусть и с зачатком разума, но все же разумного. Это не убийство вальдшнепов, не убийство уток или ловля рыбы, это убийство молодого поколения, коему ещё предстоит строить и перестраивать, разрушать и созидать бытность нашего мира, развязывать и завершать войны. Впрочем, это может быть и нечто иное, Евгений Даниилович подошел к зеркалу в уборной и внимательно посмотрел на себя. Действительно. Осунувшийся старик сошел с ума, налетел с оскорблениями на младое поколение и решил устроить молодые годы. Но ведь это не так, точнее не до конца именно так. Старцев зазнался и это знали все, но молодого смутьяна боялись, страшились его волчьего и до ужаса холодящего взора и страх этот превращал любых несогласных в великих последователей и идолопоклонников Старцева. Чем он вполне правильно, пусть и не этично пользовался долгие годы. И только он, Евгений Даниилович решил противостоять хаму и устроить ему путь в настоящую взрослую жизнь. Да и вообще в жизнь. Евгений Даниилович смахнул полотенце, что висело на небольшом крючке в раковину, вода замочила его почти полностью. А ведь все может быть иначе. Убьют его, старика, уже почти беззубого, беззащитного, уставшего от всей жизни и это не будут считать убийством, скорее спасением, Старцева не погонят как Дантеса, его будут чествовать как героя, называя санитаром города, мира, всего мироздания. На что вообще надеялся старик? Получиться ли вообще выстрелить или в последний момент единственная капля стариковского уважения, любви к молодежи не сможет укрываться дальше и выйдет на первый план? Евгений даниилович вышел из уборной, а после одевшись вышел из своей квартиры в удручающем, пугающем всех вокруг состоянии.

  Его глаза то и дело бегали по округе, цеплялись за городских прохожих, за нескольких сумасшедших, за даму с белой собачкой, что прогуливалась по местному парку, мальчик разносящий газеты с ужасом шарахнулся от него и серьезно посмотрел ему вслед серым и холодным взором, впрочем, взор самого Евгения Данииловича был не лучше этого мальчика. Старик прошел через арку и вышел во внутренний двор дома на Старовецкой, пройдя мимо выросшей яблони он поднялся по разбитым ступеням и постучался в зеленого цвета дверь, а может это был и не стук вовсе,

--">