Владимир Прудков - Подарок (СИ)

class="book">   - А то оставайся, а? Мальчики должны подойти. Наши с завода. Ты же знаешь их, Коля Никитин и Петя Шмаровоз.

  Ваня знал парней. То были... как их назвать... то ли ухажёры, то ли хахали Люды и Светы. Ага, соображал он, значит, к Геле никто не пожалует?

  - Однако нет, девчата, пора идти, - с сожалением, после паузы, отказал. - Ещё обед надо готовить, кормить пацана, спать укладывать. Он днём не поспит, так потом, к ночи капризничать станет. А ребятам - привет!

  С неохотой выбрался из-за стола и опять остановил взгляд на Геле, к которой никто не придёт. Ну, это он сам так предположил. Напрямую расспрашивать, есть ли у неё кто, не решился.

  - Да вы хоть поцелуйтесь на прощание, что ли! - с жаром предложила Люда.

  - Я не против, - Геля, маняще улыбнулась. - Ваня, ты как?

  - Я? - он задохнулся. - За милую душу!

  Девушка поднялась. Высокая, ладная, красивая. Ване стало жарко. И зачем врала про себя? На взгляд токаря-профессионала, имеющего превосходный глазомер она, точняк, идеальным пропорциям соответствует. Возможно, с небольшой недостачей: 87-57-87. Да что там! Вполне можно откормить. Он подался к ней и быстро, будто крал, поцеловал в губы.

  Небольшая проблемка возникла с Ромой. Мальчик никак не хотел расставаться с коробкой-автомобилем. Люда разрешила взять с собой и сунула туда пару яблок и гроздь винограда.</p>

<p align="center">

* * *</p>

<p align="justify">

  Последовала череда трудных лет. Клюев при его малой предприимчивости, но завидной усидчивости оставался на одном месте. Не всегда ладно было с работой из-за мировых кризисов, которыми он, конечно, не управлял. Пожалуй, безусловно отрадное событие в эти годы - переезд из старой трущобы, отведённой под снос, в новый дом с великолепной лоджией.

  Но как бы тяжко ни было, для сына Ваня всегда находил "масло на кусок хлеба", и даже заморские фрукты, типа ананасов, покупал, оставляя для себя китайскую лапшу быстрого приготовления. Ромка подрос. Из пухлого "бутузёнка" превратился в худенького, но крепкого, рано повзрослевшего подростка. Впрочем, детская мечта, поскорее сесть за руль автомобиля, сохранилась. Пока же Ромка копил деньги на мопед. Экономил на карманных расходах и, чего греха таить, иногда "одалживал" у отца мелкие купюры. Деньги складывал в сохранившуюся с детства коробку от женских итальянских туфель. Этой осенью он пошёл в пятый класс.

  А вот Ваня, вырастив сына до самостоятельных поступков, сломался. Подустал мужик ходить на работу, тащить домашнее хозяйство, делать ремонт, бегать в школу - на родительские собрания. Он даже отдыхать утомился. За выходные почему-то уставал больше, чем за рабочие дни. И не было в его жизни ни праздников, ни элементарных попоек. Ваня потерял юношескую свежесть, под глазами появились морщинки, волосы поредели и истончились. И в непогоду начинала ныть сломанная когда-то в детстве нога.

  - Ну, Ваня, - говорили ему на заводе, - ты лучшие годы ухлопал на сына!

  Волей-неволей прислушаешься. Раньше-то, когда Ромка был малым и несмышлёным, слушать пересуды было некогда. Теперь же можно задержаться в курилке и домой не лететь сломя голову. А товарищи давили на сознание, капали каждодневно: вот, мол, вырастет сын и заживёт своей жизнью, а ты, Ваня, останешься у разбитого корыта. Ну, а годы, лучшие-то, - прошмыгнули.

  И Ваня расклеился. После работы домой не спешил, попадал в компании и посреди веселья, отмахиваясь от беспокойств, думал: "Ничего с Ромкой не случится - не маленький".

  Однажды пришёл совсем поздно. Долго открывал дверь, тихо ругался. Замок давно заедал и требовал замены. Открыл, наконец. В прихожей стоял сын. И сразу с претензией:

  - Ты, папка, замок замени, сколько мучиться можно.

  - Ладно, исделаю. Потом... потом...

  Подрыгав по очереди каждой ногой, сбросил туфли. Пройдя в комнату, тяжело плюхнулся на диван и попросил пить. Ромка сходил на кухню и принёс кружку чая.

  - А? Что? - пробормотал Ваня. - Это ты? Счас, обожди, я твой дневник проверю.

  -

--">