Фёдор Фёдорович Васько - Стукач (СИ)

невольно улыбнулся. А улыбка у него замечательная: щечки раздуваются, лобик прорезают глубокие морщины, изо рта в разные стороны торчат кривые зубки...

   Стук в дверь развеял миражи и вспугнул надвигающуюся улыбку. Новые брюки, для скорости одетые поверх старых, преобразили Аркашу. Он стал красивым, но неуклюжим. Упал, не сделав ни шага, ни полшага, как подкошенный шальной пулей красный командир. Оказалось, ступил ногой в свесившуюся "одеялу". Лежал, не желая вставать и прислушивался, не желая слышать. За дверью было тихо, на дверной ручке сидел таракан.

   Аркаша перевёл дух и решил-таки выглянуть. Он прочитал в своё время немало детективных историй и помнил, что по горячим следам всегда можно выяснить кое-что. Зная о бесполезности борьбы с природными явлениями, таракана не тронул. Зажмурился и смело шагнул в коридор.

   Мальчишка подставил табурет и ловко, используя поварёшку, ел из стоящей на плите кастрюли. Лицо, рубашка и всё в радиусе было красно от борща. Аркаша залюбовался яркими красками и не заметил, катящую на детском "лисапеде", хозяйку борща. Женщина любила всяческие фокусы. Например, одевать мужские костюмы, курить трубки, загорать на крыше в голом виде и прочее. И муж у неё был изрядный фокусник, за что и сидел где-то в Кишинёве все последние годы совместной жизни. Изготовленное для детей не соответствовало комплекции взрослого человека, похитительнице велосипедов приходилось очень стараться, чтобы не терять равновесия. Это было зрелище, но насладиться как следует не удалось. Произошло столкновение, и он покатился. Вот такое стечение - столкнулись двое, а покатился один. Прямое нарушение закона сохранения, но на то была причина. Дальнейшему движению крупногабаритной соседки мешала узкая дверь, а вот остальное, в лице Аркаши, одетого в две пары брюк, и, уставшего от непосильной ноши взрослой тёти, "лисапеда", устремилось вниз, пересчитывая "ступенъки" (здесь нарочно с твёрдым знаком - потому что больно).

   Когда Аркадий пришёл в себя и прищурился, то заметил над собой человека с желтым лицом. От страха снова притворился бесчувственным.

   - Доигрался, шалун. Не притворяйся открывай глазки. Поезд прибыл на конечную станцию.

   Это было сказано так уверенно, что сомневаться показалось глупым. Аркаша "глупым" себя не считал, расплющил глаза, чтобы увидеть остальное, и увидел. Высокого, глядящего немигающим взглядом, милиционера; вспотевшую, с прилипшей ко лбу чёлкой, соседку, держащую в одной руке покорёженный "лисапед", в другой упирающегося мальчика; разнокалиберных соседей, выглядывающих из коридорных дверей. А прямо над ним склонился худым телом человек с жёлтым лицом. Он пытался улыбаться, показывая золотые зубы, которые совсем не внушали доверия. Строгий голос вспугнул остановившееся время:

   - Ваши документы гражданин.

   Не умея понять, чего от него "хочат", Аркаша выпучил глазки и облизал пересохшие губки.

   - Да он пьян, - ответила за него соседка, - а я ехала по правой стороне, как и положено.

   Милиционер расчехлил определитель дорожных происшествий, протянул Аркаше, который был так подавлен, что даже не пошевелился. Желтолицый схватил прибор, дунул куда следовало, от старания покраснел и временно перестал быть жёлтым. В приборе, в знак соответствия, тоже покраснело.

   - Видите, у него в крови большой процент алкогольного содержания!

   Настала Аркашина очередь, и он покраснел, сначала от стыда, потом от нового прилива страха. Узнал худого-желтого, только раньше тот притворялся толстым-белым, но это, несомненно, он - муж соседки, уголовный фокусник. Наверное, сбежал, наверняка, с человеческими жертвами.

   - Я, знаете, книжку читал про декабристов. А тут этот Герцен. Пришёл, разбудил, а сам в кусты. Я даже тапочки не успел одеть. Можно я их сейчас одену?

   Аркаша пытался схватить бессовестного лгуна, но беспомощные руки произвели лишь слабые движения.

   Явились запыхавшиеся санитары. У одного из них, бодрого и весёлого, в руках потрёпанная колода карт. Другой же, с безвольно опущенными руками, весь

--">