Ольга Рындина - Три дня или чуть больше (СИ)

прыгает, Юрка ловко подхватывает рыбину и опускает в бак сводой на носу. Катер толкнулся, банка с пивом опрокинулась на пол. Юрка рычит.

  Ведром из Леруа быстро зачерпывает воду за бортом и выливает ее мне на ноги. На шлепанцы, на подол сарафана. Я не успеваю испугатся, мне смешно, все так глупо и весело, он мочит пальцы в воде и брызгает мне в лицо.

  Змей отпущен.

  Оторвал свою бечеву.

  Свобода стоит дорого.

  ...

  Вечереет, решаем возвращатся назад.

  - Садись - говорит Юрка и подставляет мне на пол перевернутое ведро, рядом с его креслом. Я со смехом пересаживаюсь,но он резко дает газ и я едва успеваю вцепится руками в оба кресла - меня сносит даже здесь, на самом дне катера, плотным потоком воздуха. Он становится таким же твердым и жестким, как и вода, и непонятно, как мы им раньше дышали , а не резали ножем. Я больше не визжу, я стараюсь выжить, ведро хрустит подо мной , вода кипит за катером. Пролетаем мимо неспешных надувных лодок в камышах, я оборачиваюсь и замечаю еще пару-тройку катеров, которые носятся так же, как и мы, вырвавшиеся на бескрайний простор гладкой Ладожской воды.

  Катер притормаживает, промахнувшись мимо входа в канал, разворачивается. Я сползаю с ведра - оно сплющено, но целое и Юрка с той же ухмылкой одним ударом выправляет его мятые стенки. Мы с батей смеемся.

  Все легко, зачем усложнять себе жизнь проблемами, которые еще не наступили?

  Пока батя ходил за машиной, Юрка пытался причалить. Катер сносит волной, но он все так же расслабленно и неспешно подгоняет его к пластиковому причалу - и больше, чем сам процесс меня очаровывает его вот эта животная расслабленность и уверенность в правильности каждого своего движения, вдоха, удара сердца.

  На стоянке оживление, одни лодки приходят, другие уходят на вечерную ловлю, я фоткаю старые катера и одним глазом посматриваю на Юрку - он поднялся на нос, открыл бак и пытается поймать щуку. Она бьется, она не хочет в коптилку. На секунду я вдруг встречаюсь с ним глазами - и отхожу чуть в сторону. Удар. Тишина. Рыба замотана в пакет.

  Выгребаю из катера мусор, пакеты, куртки, закидываю в багажник. Праздник окончен, дорога домой и унылые будни, стараюсь оттянуть удовольствие,продлить ощущение игры в жизнь и радость.

  Мягко как на качелях, машина скользит по шоссе и вдруг теплая Юркина рука хватает меня за ногу и слегка щекочет - так делал папочка, когда я была свсем маленькой - не отрываясь от руля, протягивал назад руку и неожиданно хватал меня за ногу.

  Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой, говорит здравый смысл. Тогда, в машине, он еще со мной говорил.

  Останавливаемся на заправке, надо купить воды. Юрка оборачивается назад - где куртка? Я молча достаю ее из кучи сваленых на сидении вещей и протягиваю. Из-под нее выпадает эхолот, что то еще сыпется на пол, прямо на приготовленные батей бутерброды, забытые в машине.

  ...

  В доме прохладно или мне кажется, четыре часа в открытом море на ветру - адреналин отпускает и я начинаю чувстовать холод. Наташа дает мне зимную куртку и говорит, что мы идем к Юре жарить мясо, что Янки не будет, ее муж не отпустил, что соседи слева не придут, они хотели, но не могут, что у соседей справа воет собака, что дождя не будет еще долго и грибы в этом году не ждать....

  Ну вообщем да, и я попалась в эту ловушку - безоговорочного обожания Юрки. Так любят звезды или кометы - они мелькают, осыпая всех искрами или обжигая пламенем и исчезают, и ты остаешся вглядыватся в пустое небо и больше ни солнце, ни луна тебе не интересны.

  Сегодня спокойнее, на веранде народу меньше, Шнур орет тише, мясо мягче,Юрка звездит - с шампурами у тандыра, орет под колонку , приносит бутерброды, травит матросские байки и вселенная вращается вокруг него , мягко, смазанная его очарованием и незыблемой уверенностью в себе.

  Потом я вспоминаю, как он сидел рядом со мной на лавке, обнимая рукой за плечи и что то бухтел мне в ухо, а все

--">