(храм из дров) - Два Кота, Крепость и Кар (СИ)

глаза. От четвёртого небольшого кирпича пришлось увернуться. Злостный метатель, однако, вряд ли куда-то метился, потому как его снаряды летели в непредсказуемых траекториях, все — как можно дальше от стен.

Яр покинул зону поражения и затормозил перед воротами. Они перестали закрываться ещё много лет назад, когда пала Школа, а вместе с ней обрушились (были обрушены) частично стены замка, в том числе над главными воротами. С тех пор залезать вовнутрь принято было через щель, но сейчас на её месте зияла самая настоящая дыра — даже не нужно было становиться боком.

Марек обнажил меч, шагнул на территорию Школы. И замер.

Перед ним вырос не тролль, хотя и она тоже чуть в отдалении, но человеческая спина. Лишняя секунда потребовалась Яру, чтобы узнать её, потому что спина была без мечей, а голова на ней — патлатая.

— Гаэтан?

Ведьмак подскочил от неожиданного хрипа, схватился было за кинжал, да развернулся раньше — тоже замер.

Троллиха отправила в полёт очередной камень из кучи и уставилась на новое лицо.

— Ох. Привет, Йольт.

Гаэтан поднял брови, глянув на меч в руке Марека.

— Это не тебе.

— Ещё бы было мне.

Марек убрал его в ножны и не успел головы поднять, как жал Гаэтану руку. Тот подтащил Яра на себя. В живот одного упёрся гипс предплечья, колено второго стукнула глиняная нога. Зловонная жижа хлюпнула между ними. На последнее Гаэтан среагировать не успел: страшная сила вдруг сжала ведьмаков друг с другом — это троллиха решила присоединиться к приветствиям. Коты выскользнули из её ручищ каждый в свою сторону.

— Знакомься, Кар, — бросил Гаэтан, отшатываясь на негнущейся ноге, стряхивая грязь. — Кар, это Й…

— Марек.

— Ах да. Марек.

Кар уже трясла свободную руку Яра, благо та оказалась не менее осклизлой, чем остальной ведьмак, и освободилась, прежде чем хватка начала перерастать в болезненную.

— О-о. Марик возьмак. Как Гатан. Марик Гатан брат?

— Вроде того.

— Марик есть шурин.

— А?

— Шурин — это брат жены, — вздохнул Гаэтан.

— О. Тода не шурин. А карк есть брат муж?

— Понятия не имею.

— Что?.. — хрипнул Марек.

Гаэтан снова вздохнул и затёр рукой лоб.

— Как бы тебе сказать…

— Гатан жениться Кар!

Увидев сквозь пальцы наипротивнейше расцветающую морду Марека, Гаэтан закрылся второй рукой.

— О-ма-на. Когда свадьба?

— Затра! — троллиха сцепила руки на груди, будто мечтательная девица с гравюры.

— Не завтра, — процедил Гаэтан, — а когда Кар разберёт завал.

— А Кар к затра разберёт!

— Погодите, вы тот самый завал разбираете? В крыле чародеев?

Гаэтан кивнул.

— Какие деятельные молодожёны.

— Слушай, ты, холостяк. Ты откуда вылез вообще? На дворе солнце светит, а ты как из болота.

— Вы, голубки, раздавили мой ужин. Я оленя у топляка отбил в синем подлеске.

— В сизом подлеске? Хорошо, что раздавили, тухлятина явно была.

— Старый тролль я говорить, тухлятина в картлета — хорошо, — возразила Кар.

— Устами тролля… Эх, Гатан, не заслужил ты такую светлую головушку в жёны.

Гаэтан принялся пепелить Яра взглядом.

— Кар идти проверить тухлятина… А то еда в гнездо возьмак нема.

И троллиха утопала за ворота. Гаэтан застонал что-то под нос.

— Брак только завтра, а ты уже устал?

— Твою-то матушку, Йольт…

— Марек.

— Марек. Я весь день от тебя это слушать буду?

— Думаю, всю жизнь.

От затрещины Яр увернулся и парировал оскалом.

— Паршивец. Ладно, пошли, пока она не вернулась.

Гаэтан поднял трость (Марек узнал её — батькина, с ручкой в виде сирены с одной сколотой грудкой) и развернулся ко вторым воротам, ведущим в скалы.

— Я ещё не записался.

— Чего?

— Того. В журнал не записался я.

— Брось, ты что, там записываешься?

— Вообще-то да. А ты, как я понимаю, нет?

— Делать мне нечего. Всё равно нету

--">