Болеслава Варфоломеевна Кираева - Находчивый декан (СИ)

нам трудно поступить, мы не…

     — Да я не об этом. Вы от себя выгнали одного моего друга, так он в пику вам всё раззвонил, все ваши секреты. Вы что там, носите кольчужные плавки? Чтоб свою "бойцовость" всё время ощущать, не только, когда рубитесь?

     — Я… э-э… да мы не…

     — То-то я смотрю, все в трусах, один ты в брюках. Расстёгивай-расстёгивай, дай посмотреть. — Звук возни, толчков. — Ого, они что, серебряные или просто проволока такая? Ах да, он говорил, что вы там все на здоровье помешаны. Эй-эй, не того, придержи его, ребята!

     Судя по звукам, "деды" проявили солидарность. Им тоже было интересно, как это парни носят.

     — Ой-ёй-ёй, — молодой голос взял высокие ноты. — Не жми, не надо, они же мягкие…

     — Да, защита никудышная. Разве если мечом в живот ткнут, чтоб не рассекло. Но постоянно ходить в этом — круто! Особо крутые и ссут сквозь, а?

     — Да я только учусь. — И тихим голосом, слышным только Еве, ругнулся: — Вот раззвонил, гад!

     — Вот и покажи, чему научился. Ну-ка, ребята, сажай его на унитаз!

     Возня, стуки, приглушённые вопли. Рот бедняге, верно, закрыли рукой, он мычал.

     — Да ты давай, давай, сливай! Чего зажался. Может, нажать тебе на животик? Меча тут нет, так мы шваброй. Возьмите, ребята, вон там: в углу стоит, ткнём ему. Что? Не надо? Ну так тужься, тужься, выдавливай. С пережатым оно, конечно, не сладко.

     Послышались короткие плески. Еве чуть не стало дурно, её тело чуть не подвело.

     — Стой лить! — вдруг рявкнул "дед". — Словно девчонка, сидя, тужась. Ф-фу, да у тебя растекается по проволоке. Струёй что, не можешь? Поставьте его, ребята. Лицом, лицом к унитазу.

     — Дайте обтереться, — глухо попросил молодой голос. — В брюки ведь сочится.

     — Ну, оботрись. — Шаркающие звуки. — Словно подмылся, да? А теперь натянем плавочки на пупок, перекинем хозяйство. Р-раз!

     — Ой! — по-девчоночьи пискнул "салага". — Не надо, отпусти, ну пожалуйста, я уже всё. Ой-ёй-ёй, ну туго же, кольца, они режут. Отпусти, ну!

     — Зато как всё вперёд вышло — как у настоящего мужика. Ссать стоя надо, не знал? Вот и давай, сливай остатки. Одной струёй давай, если растечётся, то прямо в брюки. Ну! Чего медлишь? Сплющить тебе животик?

     Ева помертвела. Обращались не к ней, но её живот и так плющило.

     — Не надо! Я сам, я сам. Сейчас вот. У-у-у! Ой-ой!

     — Видишь, как хорошо? В брюки самая малость попала. Отпустите его, научился он. Где только такие плавки берёте?

     — Нам выдают. А… умыться?

     — Ладно, умывайся, заслужил. Потом за дверью меня подожди, спрошу что-то про твой бойцовский клуб.

     В кабинку проникло тяжёлое мужское дыхание — как после пытки. Даже постанывал парень, так ему раздавило всё там.

     Что ещё говорила Кира? Ага, что нельзя лишь зажиматься. Жидкости несжимаемы, или сфинктер проломит, или в почки пойдёт. Заперла в одном месте — будь добра указать путь в другом. Представь, что выпускаешь струйку через пупок, а сама расслабляй, расслабляй живот в этом месте. Наглядно представь во всех подробностях. Где легко, туда глупые и суются, в том числе моча. Станет она тебе заполнять вершки пузыря, живот выпучит, выше пупка пойдёт. Главное — не ёкнуть, не дёрнуться, ничем не показать, что обманула дикий поток. Пусть сам догадается, когда стенки растянутся донельзя и станут давлению противостоять. Но дело сделано, от сфинктера ты врагов увела на время, а за это время может и шанс выпасть трусики спустить безнаказанно и присесть.

     Тем, кто беременел, легче, они привыкши к долгому растяжению живота, мышцы зазря напрягать не будут. У них всё лимитирует один пузырь, его натренируй, и ты непобедима. Только вот после долгого терпежа струя в муках рождаться будет.

     Ева никогда не беременела, даже не думала об этом, и ей легче не было.

     Внезапно мученица поняла, что боль скорешилась с резинкой трусов, заставила врезаться в тело. Ух ты, выпятилось у меня, как приличная грудашка, а

--">