Эдуард Дроссель - Единственное решение проблемы? (СИ)

чьё-то лицо было сложновато.

  Если это был Терри, он был каким-то дёрганым. Быстро осмотрев заведение и, очевидно, не найдя того, кто был ему нужен, он выскочил обратно на улицу.

  Бретт окликнул его и стал проталкиваться к выходу. Из-за шума Терри его не услышал. Бретт выбежал на улицу и увидел торопливо удаляющуюся щуплую долговязую фигуру. Окликнув его ещё раз, Бретт поспешил следом. Фигура обернулась. Не все фонари в этом квартале светили и тем не менее Бретту хватило света, чтобы убедиться, что это действительно Терри. Но как же чудовищно плохо он выглядел!

  Не замедляя хода, Терри свернул за угол, в тёмный переулок. Если он и узнал кузена, то не подал виду. Но если он был под кайфом, или наоборот, если у него был отходняк, то мог и не узнать...

  Тёмный переулок был узким, зажатым между двух старых кирпичных домов. Из него несло грязью и мочой. В самом начале переулка стоял большой мусорный контейнер, за ним на ворохе тряпья и картонок прикорнул пьяный бомж.

  Глаза Бретта уже более-менее привыкли к темноте и он смог различить впереди смутный удаляющийся силуэт. Чутьё подсказывало ему, что это плохая идея - одному заходить в такие вот тёмные нью-йоркские переулки, - но Бретт положился на свой Дезерт Игл и направился следом за Терри. Может тот и не появлялся дома несколько дней, но ведь где-то же он обитает? Бретту очень хотелось посмотреть, какова она, эта новая жизнь Терри, ради которой он порвал с прошлым.

  Углубившись в переулок на несколько шагов, Бретт внезапно что-то почувствовал. В отличие от обычных мыслей, которые возникают как бы во всей голове в целом, это конкретное чувство поддавалось точной локализации - его средоточием была затылочная часть, куда Бретта ранило осколком. Описать новое чувство он не смог бы, потому что ничего подобного раньше не ощущал. В его лексиконе отсутствовали подходящие определения. То же самое, как если бы слепого от рождения и вдруг чудом прозревшего попросили описать сложную цветовую гамму - как бы он это сделал?

  Причём, что интересно, когда Бретт смотрел в определённом направлении, а именно дальше вдоль переулка, куда удалялся Терри, это новое чувство усиливалось. Словно там что-то находилось или же вот-вот должно было появиться. Но кроме бредущего Терри Уильямса в той стороне никого больше не было. Машиналь-но переставляя ноги, Бретт пытался понять, что такого особенного в Терри вызвало в нём это необъяснимое ощущение. Ему было невдомёк, что ощущение вызвано отнюдь не Терри Уильямсом.

  Он понял это через мгновение, когда над головой Терри внезапно заклубилась чернота, настолько густая и непроницаемая, что в сравнении с ней царившую в переулке тьму можно было назвать умеренными сумерками. Терри шёл прямо под этой чернотой, но, казалось, ничего не замечал. Клубящаяся чернота опустилась к нему, коснулась его головы и он тотчас же рухнул как подкошенный.

  Бретт знал, что люди так падают, когда их внезапно настигает смерть. Он выхватил пистолет и рывком бросился к Терри, но уже в следующий миг застыл как вкопанный, потому что из клубящейся черноты высунулось нечто и принялось жадно пожирать распростёртое тело. При этом затылок Бретта пульсировал так сильно, словно в рану воткнули оголённый провод и пустили по нему напряжение. Выходит, это не Терри Уильямс был источником странного и сильного ощущения, а скрывавшееся в черноте нечто.

  Описать то, что пожирало Терри было столь же затруднительно, как и новое чувство в затылке. Подобно всем американским мальчишкам, Бретт с детства увлекался комиксами. Был среди них один, под названием "Веном", о хищном инопланетном паразите-симбионте. Главное, что запомнилось Бретту, это зубы Венома, его огромная и страшная пасть. Глядя на нечто, вылезшее из черноты, Бретт поймал себя на мысли, что Веном рядом с этой тварью даже не валялся. Зубы на уродливой морде словно жили своей жизнью. Они находились в беспрестанном движении, то появляясь из глубины пасти, то наоборот исчезая на её краю, перекатывались волнами. Их было много, очень много. Больше, чем у Венома, больше, чем у любой акулы. Казалось, что зубами заполнена вся пасть. Между зубами извивалось некое подобие языка,

--">