Юлия Лиморенко - Музыка сфер (СИ)

дороге никто ни разу не проехал, а мы уже минут пятнадцать идём.

   - Странно... Ты знаешь, мне как-то... не то чтобы не по себе, но... -- Анастасия, не договорив, поправила сумку на плече и зашагала быстрее; высокий длинноногий доктор легко догнал её. Дальше оба шли в молчании; атмосфера сгущалась, а ведь Саошьянт вёз подругу на праздник...

   Часы на руке Анастасии пискнули, отмечая начало седьмого часа, и в ту же минуту до путешественников донеслись звуки, ради которых девушка стремилась в этот небольшой идиллический городок. В церкви запел орган. "Труба Судного дня", знаменитая на всю Европу. Однако Анастасия ждала от неё вовсе не этого! Её звук знатоки описывали как удивительно стройный, нежный, переливчатый, словно голос ручья, с точнейшими переходами полутонов и неземными, гармоничными аккордами. Но сейчас, казалось, стены дрогнули, испуская из каменного церковного чрева мощный многоголосый поток. Грозная и печальная музыка понеслась над городом, над долиной и мостом, покатилась к сияющим вдали округлым вершинам лиловых гор. О скорби и боли пел орган, о безнадёжной решимости сопротивляться до конца даже перед лицом смерти, и пусть конец неизбежен, но лучше отчаянная отвага, чем трусливое бегство!.. Встретить смерть глаза в глаза и не отвернуться, шагнуть в адское пламя, самой гибелью своей утверждая вечность жизни и справедливость вселенского закона, -- вот что услышала Анастасия, если только разыгравшееся воображение не нарисовало ей иллюзорных трагических картин. Впрочем, доктор тоже был напряжён и сосредоточен, вслушиваясь в каждое созвучие, летевшее им навстречу с холма. Они словно бы говорили ему больше, чем всем остальным, напоминали о чём-то, о каком-то проклятии... Проклятие! -- вот что было ясно в послании органа. Но ничего больше. Не говоря ни слова, доктор всё ускорял шаг и вскоре они уже бежали вверх, к резным церковным дверям.

   Церковь на холме была полна. Скамьи, на которых обычно рассаживались верующие, были вынесены -- иначе церковь не вместила бы всех пришедших, стоять приходилось вплотную друг к другу. Путешественники с трудом протолкались за порог, Саошьянт нашёл женщине место, с которого была видна кафедра. Скоро появился и сам пастор -- маленький полный человек, тяжело дыша от волнения, торопливо преклонил колени перед алтарной решёткой и взбежал на кафедру, но в лице его не было ни покоя, ни благолепия, какое Анастасия ожидала бы увидеть в начале службы. Два министранта -- совсем молодые парнишки -- замерли по бокам от него, словно забыв, что следует делать. Орган отзвучал, каменная тишина пала на склонённые головы людей, и только стены словно бы всё продолжали содрогаться последними аккордами боевой песни, вовсе не похожей на молитву.

   - Братья и сёстры, -- сказал пастор, и микрофоны чётко разнесли его голос в переполненной церкви. -- Сегодня, в дни бедствия, не время для мирных проповедей, не время для святых слов. Ныне время для молитвы, горячей и искренней, -- так давайте помолимся вместе о нашем спасении! Если есть в этом мире справедливость, мы не останемся без защиты. Да оградит нас длань господня от всякого зла, от скверны и ужаса!

   Не вступил, как положено, хор, только сотни людей повторяли за священником слова молитвы на старинном языке, не вполне понятном Анастасии. Растерянная, она оглянулась на доктора.

   Саошьянт стоял в глубокой задумчивости, губы его шевелились, но Анастасия видела, что произносит он отнюдь не молитву. Скорее, было похоже, что он что-то считает в уме.

   - Что случилось? -- шёпотом спросила женщина, потянув его за рукав. Доктор взглядом попросил её помолчать.

   Молитва отзвучала, и пастор, глубоко вздохнув, словно сбросил непосильную ношу, произнёс:

  -- Прошу вас помнить, братья и сёстры, об одном. Мы ещё не знаем, как велика опасность, но следует готовиться к тому, что нам придётся вести битву за наш город, за наши жизни и жизни наших детей. Сохраняйте мужество, не будьте беспечны, помогайте ближним и уповайте на господа. С ним победим!

  -- Аминь! -- ответила вся церковь как один человек.

   Священник устало сошёл с кафедры, вытирая платком вспотевшую лысину. Люди потянулись к выходу

--">