Анна Литцен - Маринка (СИ)

не удаётся, а откровенно послать их на фольклорные буквы у меня не получается. Со мной у неё имидж ребенка, а у меня на уровне подсознания убеждённость, что детей обижать нельзя.

В 1981 году я приехала в Ленинград поступать в институт. С общежитием вышла заминка, и с неделю я жила у одной бабушки — старой знакомой матери. Мне и в голову не приходило, что она меня кормит на свою 42-рублёвую пенсию. Я просто была настолько наивна, что даже не предложила ей денег, а просто сказала спасибо и переехала в общежитие. А бабушка написала моему отцу об этом. Мне неслабо досталось от отца, и я понимала, что он прав. До сих пор помню, какой стыд меня тогда жёг. Так я узнала, что человеческие отношения не значат отмены материальных. Как довести эту нехитрую истину до Маринки — я просто не знаю, у неё в сознании стоит какой-то блок, который не даёт ей уразуметь, что я далеко не в восторге от её визитов и её бесконечных «дай». Я уже просто перестаю открывать ей дверь. Она настойчиво ломится, потом уходит, снова ломится, снова уходит, когда же видит меня, начинает допрашивать: «Где ты была?!» Да какое твоё дело?! Я тебе ничем не обязана, я не твоя собственность, моё имущество — не твоё имущество, в гости надо ходить, когда хозяину приятно твоё общество, а не тогда, когда тебе скучно. Просто не могу передать, как же она мне надоела. Но как отвадить её — пока не знаю. Все мои деликатные (пока деликатные!) объяснения разбиваются о совершеннейшую твердолобость. Да, похоже, здесь только один выход — фольклорные буквы. И как-то надо переломить собственное воспитание...

...Пиявка, пока не насосётся крови, сама не отвалится. Некоторые люди произошли явно от них и превзошли их...

20.03.2016

--">