Дмитрий Иванович Филимонов - Самый счастливый человек года

припухлости ярко очерченные губы, черные, с просинью, слегка волнящиеся волосы, вольно спадающие на плечи и спину, делали ее похожей на героиню какой-то прекрасной, но забытой детской сказки. Таких, наверное, крал Змей-Горыныч, замыкал в темницу Кощей Бессмертный, а прекрасные Принцы, рискуя жизнью, освобождали, приносили на руках во дворцы и дарили спасенным красавицам свои гордые мужественные сердца в обмен на вечное, в сказках ведь все вечное, счастье.

— Я совсем не нравлюсь тебе? — удивленно спросил Павел.

— Если бы не нравился, меня бы здесь не было, — холодно ответила девушка.

Какая-то робость на мгновенье закралась в душу Бабикова, но, преодолев ее, как нечто постыдное, он обнял брюнетку и поцеловал.

Поцелуй остался безответным.

Карие глаза девушки смотрели куда-то сквозь Бабикова, отражая только его самого, да еще разве абажур настольной лампы.

— Тебе ничего не хочется? — тихо, впервые за последнее время неуверенно, спросил Павел, едва касаясь пальцами высокой груди девушки.

— Хочется, — равнодушно ответила она.

— Разденешься?

— Разденусь.

С замиранием сердца Бабиков наблюдал, как девушка расстегнула ремень и грациозно изогнувшись, сбросив на диван свое золотистое платье, осталась в миниатюрных прозрачных трусиках.

Тело красавицы не имело недостатков. Казалось, эго была не живая женщина, а искусно сделанная из розоватого фарфора бесценная статуэтка, до которой нельзя дотрагиваться, а можно только любоваться, да и то осторожно, чтобы жарким дыханием не затуманить плавные черты прозрачного и нежного творения.

— Ну что ты сидишь? — раздраженно спросило творение у зачарованного Павла.

Павел молчал. Он вдруг почувствовал, что ничего не хочет. Такого с ним еще не было, и черная мысль об импотенции бросила его в холодный пот.

— Ты что, перепил? — глаза девушки презрительно сузились.

— Подожди, — закашлялся Бабиков. — А как тебя зовут?

— А тебе не все равно?

— Нет.

— Меня зовут Наташа, но мне, между прочим, холодно.

Бабиков обратил все имеющиеся у него чувства в область паха, но там было по-прежнему тихо и пусто.

— Одевайся, — хрипло пробормотал он, — ничего не получится.

Желтоватый огонек загорелся в глазах девушки:

— Ну ты и… Сначала заведешь, а потом — «не получится»…

— Первый раз такое, — покраснев, отвернулся Павел.

Наташа расхохоталась.

Бабиков тупо теребил конец скатерти, проклинал себя, ресторан и вообще все вокруг, не зная, что ему делать и как выпутаться из этой идиотской ситуации.

Просмеявшись, Наташа села к нему на колени и с неожиданной теплотой стала целовать его в губы, глаза, лоб… Ее прикосновения были удивительно мягкими, ласковыми, и вскоре Павел забыл обо всем, отдавшись никогда ранее не изведанному чувству, ни с чем не сравнимому и ни на что не похожему…

V

Наташа ела мясо, запивая красным «Бордо» и ехидно поглядывая на Бабикова, говорила:

— А ты ничего, получше многих.

— А я уже подумал, что все, допрыгался, — затягиваясь, шутил Павел. — Представляешь, как обидно?

— Представляю. Бедненький.

— Да ладно издеваться-то. Знаешь, какая сейчас жуткая волна импотенции по всей Европе прет?

— Не знаю и знать не хочу.

Наташа допила вино и, вытерев салфеточкой губы, встала из-за стола.

— Ты куда? — удивился Павел,

— Домой, домой, Пашенька.

— А зачем?

— Ты совсем рехнулся. Зачем домой идут?

— Не знаю…

Павел обескураженно почесал под носом. Ему домой не хотелось.

— Мама меня ждет, Паша, мама. И еще один человек должен позвонить.

— А зачем он тебе?

Девушка посерьезнела:

— Зачем? Не знаю. Просто люблю его.

— А меня ты совсем не… любишь? — с трудом выговорил последнее слово Павел, удивляясь, как это он произнес его.

— Не знаю, Паша. Скорей всего нет. А того человека я люблю, и если он позовет меня, побегу, как собачка.

— Но ведь я, помимо всего прочего, еще и Самый Счастливый Человек…

— Да какой ты счастливый… — грустновато усмехнулась Наташа. — Ладно, я пошла.

— Постой!

— Ну что?

— Я позвоню тебе?

— Позвони.

Наташа достала из сумки ручку, написала на салфетке свой телефон и вышла из кабинета.

Павел налил себе фужер коньяка и залпом выпил.

VI

Пять дней Бабиков собирался позвонить Наташе и… не звонил.

Он безвылазно сидел дома, --">