Стефан Цвейг - Оплаченный долг

жались друг к другу, словно верные собачки, маленькие домишки с просторными амбарами. Само же здание гостиницы стояло с открытой грудью под легкими облаками осени и смотрело в бескрайнюю панораму горы.

Я мечтала тогда о подобной маленькой гостинице и потому стояла перед ней как зачарованная. Ты, конечно, знаешь: когда из вагона поезда, путешествуя, видишь привлекательный дом, то внезапно у тебя возникает мысль, ах, почему живешь не здесь? Здесь можно было бы быть счастливым. Я думаю, каждому человеку иногда такая мысль приходит в голову. А когда долго смотришь на дом с тайным желанием, что в нем ты могла бы быть счастливой, тогда возникает духовная картина этой жизни.

Цветущие кустарники росли перед окнами и на деревянной галерее первого этажа гостиницы, где тогда, словно многоцветные флаги на ветру, развевалось стираное белье и на голубых и желтых оконных ставнях в середке вырезаны были маленькие сердечки, а на верхней точке фронтона свито гнездо аиста. Иногда, когда сердцу было беспокойно, вспоминался мне этот дом. Пожить в нем хоть день мечтала я как о чем-то невозможном.

Не был ли сейчас самый удобный случай, думала я, исполнить полузабытое желание? Не было ли самым правильным поселиться с переутомленным организмом в этом разноцветном доме на горе, в этой гостинице, лишенной всяческих докучных удобств нашего мира — телефона, радио? Пожить там без гостей, без обязательного следования каким-либо светским обычаям. Стоило мне только вызвать в памяти этот дом, как я тотчас же чувствовала воздух, пахнущий горной зеленью, слышала дальний перезвон колокольчиков стада коров. Даже эти воспоминания были уже первым глотком бодрости и здоровья. Это была одна из тех мыслей, которые без причины могут нас смутить, но лишь ненадолго, мысль, спровоцированная тщательно скрываемым желанием. Муж, который не знал, как часто я думаю и мечтаю об этом однажды увиденном доме, сначала немного посмеивался, но затем обещал мне все узнать о нем. Ему ответили — все три номера гостиницы пусты, и я могу выбирать любой из них, который мне понравится. Тем лучше, думала я, никаких соседей, никаких бесед, и выехала с первым же ночным поездом. Следующим утром на легкой крестьянской одноконной бричке с маленьким чемоданчиком мы медленно отправились на гору.

Было так хорошо, что лучшего я не ожидала. Обставленная простой мебелью светлого европейского кедра комната блистала чистотой. Веранда из-за отсутствия других постояльцев принадлежала мне одной. С нее открывался чудесный вид бесконечной дали. Одного взгляда на вычищенную до блеска кухню мне, опытной хозяйке дома, было достаточно, чтобы убедиться — меня здесь будут прекрасно кормить. Хозяйка гостиницы, худая, дружелюбная, седая тиролька, подтвердила, что мне не следует бояться в гостинице какого-либо шума, посетители гостиницы мешать мне не будут. Правда, каждый день после семи вечера приходят в гостиницу окружной писарь, комендант жандармерии и еще несколько соседей, чтобы выпить, сыграть в карты и поболтать, но это все тихие люди, и в одиннадцать они уходят. По воскресеньям, после церковной службы, а иногда после обеда, бывает немного шумно, так как из ближайших деревень в гостиницу заходят люди. Но я в своей комнате, вероятно, их и не услышу.

День был ясный, комната светилась от солнца, и мне долго не хотелось из нее выходить. Затем я все же вынула из чемодана кое-какие вещи, после чего, захватив кусок деревенского хлеба и пару ломтей холодного мяса, отправилась гулять, через поле — вверх, на гору. Все было открыто мне: долина с шумящим ручейком, венец прошлогоднего снега — все свободное, как и я. Все поры моего тела принимали солнце, я шла и шла час, два часа, три часа по альпийским лугам, до самой вершины горы. Там легла в мягкий мох и почувствовала, что с жужжанием пчел и легким ритмичным посвистом ветра ко мне возвращается покой, о котором так долго мечтала. Я с удовольствием прикрыла глаза, погрузилась в мечтания и не заметила, как заснула. Проснулась, ощутив холод. Приближался вечер, значит, я спала часов пять. И я только сейчас поняла, какой усталой я была. Но уже и в нервах, и в крови появилась бодрость. Быстро на окрепших ногах я за два часа добралась назад.

В дверях стояла хозяйка гостиницы. Она немного беспокоилась. Думала, не заблудилась ли я, и сразу же предложила приготовить мне ужин. Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь была так сильно голодна. Я пошла следом за --">