Николай Николаевич Брешко-Брешковский - Ряса и кровь

Съ рисунками.

Изданіе Редакціи „Воскресное Чтеніе".

1. Воинъ никогда не будетъ солдатомъ

Къ десяти годамъ внѣшность ребенка, — будь это мальчикъ, будь это дѣвочка, — опредѣляется вполнѣ. И, глядя на десятилѣтнихъ мальчика или дѣвочку, можно сказать, съ увѣренностью сказать, какими будутъ онъ или она, когда возрастъ ихъ увеличится вдвое.

Дѣти трехъ, четырехъ, пяти лѣтъ бываютъ прехорошенькіе ангелочки, а глядишь — къ молодости едва-ли не уроды, а то и совсѣмъ уроды.

Десятилѣтній же ребенокъ въ заблужденіе никого не введетъ. Уже и пропорціи тѣла намѣчаются ясно и четко и такъ же ясно и четко „проступаетъ" лицо.

Вотъ почему, когда сыну Марка Тадича, псаломщика, исполнилось десять лѣтъ, можно было сказать безо всякаго риска ошибиться, что красавцемъ Воинъ навѣрное никогда не будетъ.

У него было одно изъ тѣхъ лицъ, надъ которыми не особенно мудритъ и старается мать-природа. Есть же избранные счастливицы и счастливцы — для нихъ природа великій Творецъ, тщательно и любовно созидающій, вотъ ужъ дѣйствительно по образу Божію и подобію…

Природа для такихъ избранныхъ — и ваятель и живописецъ въ одно и то же время: какъ ваятель — красиво и тонко лѣпитъ правильныя, благородныя черты, лѣпитъ красивое тѣло — у мужчинъ сильное мускулистое, у женщинъ — гибкое, все сплошь изъ пѣвучихъ линій; какъ живописецъ — расцвѣчиваетъ красками волшебной палитры своей и волосы, и брови, и щеки, то молочно-розовыя, то бѣлыя, какъ слоновая кость, то нѣжно-матовыя съ мягко вспыхивающимъ румянцемъ…

Воинъ же вышелъ, какъ бываютъ въ мастерской ваятеля незаконченныя фигуры изъ глины, такъ незаконченными остаются уже навсегда, позабытыя разсѣяннымъ художникомъ.

Сняты мокрыя тряпки, глина ссыхается и пріобрѣтаетъ землистый сѣровато-грязный тонъ. И у Воина такое же землистое, сѣровато-грязное лицо.

Въ общежитіи подобныя лица называютъ не „чистыми". Сколько не три водой, мыломъ, полотенцемъ, а все какъ будто цѣлую недѣлю не мытыя. Лицо — не въ удлиненный овалъ, а какъ то вширь по монгольски расплывалось и скверно по-монгольски. Не чувствовалось костей. Сплошная мякоть и если бы еще твердое, здоровое мясо, а то скорѣй что то совсѣмъ обезкровленное— не то глина, не то гутаперча. На этой глиняно-гутаперчевой мякоти съ плоскимъ носомъ — два узенькихъ глаза не одинаковой величины и даже толкомъ цвѣта не подберешь для нихъ.

Все дальнѣйшее — подъ стать лицу и большой головѣ съ круглымъ лбомъ и рѣденькими волосами. И въ расплывчатомъ коротконогомъ тѣлѣ совсѣмъ не угадывалось костей подъ кожей.

Воинъ какъ будто не былъ сыномъ страны, гдѣ какъ на подборъ всѣ мужчины — высокіе, стройные, сильные. За семьдесятъ лѣтъ, а онъ все еще словно изъ стали выкованъ.

Такой же былъ и старый гайдукъ Милошъ, сосѣдъ Тадичей. Соколиная поступь, соколиный профиль. Повоевалъ онъ на своемъ долгомъ вѣку — не перечесть. Да считать было нечего! Довольно было взглянуть на изрубленное, въ шрамахъ лицо Милоша — живая біографія, написанная турецкими и арнаутскими кинжалами.

Самъ Милошъ безподобно владѣлъ длиннымъ, кривымъ кинжаломъ и еще ребятишекъ училъ, какъ нападать и обороняться.

Воина, да не только одного Воина, а и всѣхъ мальчишекъ тянуло къ старому Милошу. Для всѣхъ Милошъ былъ недосягаемый образецъ и всѣмъ хотѣлось быть такими же, какъ и онъ. Такъ же носить за поясомъ и кинжалъ и громадный револьверъ и такъ же бить турокъ, албанцевъ и швабовъ, какъ билъ ихъ въ свое время гайдукъ Милошъ.

Подходилъ къ нему и сынъ псаломщика Воинъ съ выпяченнымъ животомъ и любопытствомъ въ узкихъ, не одинаковыхъ глазахъ.

— Дѣдъ Милошъ, и я хочу быть гайдукомъ… Хочу изъ пушки (ружья) пуцать (стрѣлять)…

Милошъ пытливо и зорко глядѣлъ на мальчика изъ подъ сѣдыхъ бровей.

— Хоть и крестили тебя Воиномъ, а войникъ изъ тебя никогда не будетъ! Плохо уродили тебя отецъ съ матерью. Ну, куда же ты годишься? Былъ я еще малымъ, дѣды разсказывали про стародавній обычай… Уродится мальчуганъ, какъ ты въ примѣръ, такой же нескладный и хлибкій, то сейчасъ же — бултыхъ въ воду. Топили, какъ щенятъ. И хорошо! Породу, по крайней мѣрѣ, не портили. Такъ то, побратимъ, не обижайся… Что правда, — то правда!.. Хоть и Воинъ, а войникомъ тебѣ не бывать!..

Этимъ приговоромъ дѣдъ Милошъ самымъ безжалостнымъ образомъ сметалъ и развѣвалъ по вѣтру всѣ иллюзіи Воина, и мальчику было жаль этихъ разбитыхъ иллюзій.

--">