Андор Габор - Доктор Никто

местечко наверху. И в том, что этот последний из могикан, чувствующий себя забытым и никому не нужным, делает своим приемным сыном именно Яноша Никто, заключается жестокий социальный парадокс: ведь вся деятельность господина Никтоци, послушно ставшего маленьким гвоздиком в каркасе «двуединой» Австро-Венгерской монархии, направлена против тех идеалов, ради которых не раз рисковал жизнью барон Тихамер Фридецкий.

Рассказывая о головокружительной карьере Яноша Никто, Габор в резких сатирических тонах рисует венгерское общество той поры, когда возможна была такая карьера. За веселой насмешкой, остроумными каламбурами перед читателем встает страшная правда жизни. Одним афоризмом, одной фразой Габор умеет нанести меткий удар по «общественному мнению» и обнажить грязную изнанку буржуазных нравов. «Кто станет говорить о коррупции, когда обещают мандат депутата» — так или примерно так рассуждает большинство героев Габора, — от приятелей-журналистов Яноша и его возлюбленной, светской красавицы Адель Циллер, до самого министра просвещения, хорошо знающего, что он собой представляет.

«Нет ничего истинного, все дозволено» — этот модный в 1910-х годах девиз Ницше по сути дела определяет атмосферу романа. Когда циничный журналист Прокеш, готовый на любую ложь ради сенсации, и вслед за ним — новоиспеченный барон Янош Фридецкий начинают подлую травлю талантливого молодого ученого Реже Розы, это никого не удивляет. И хотя всем ясно, что перед ними новое, не менее позорное «Дело Дрейфуса», многочисленные никтоци в прессе и парламенте единодушно поддерживают нашего теперь уже всесильного героя. А ученый синклит рад случаю расквитаться с талантливым конкурентом; вычеркнуть Реже Розу из списка профессоров университета и присвоить почетное звание депутату парламента, барону Яношу Фридецкому. Как не вспомнить тут гоголевское «горьким смехом моим посмеюся!».

Мироощущение Габора, отразившееся в романе «Доктор Никто», характерно для большинства прогрессивных венгерских писателей, в произведениях которых в 1915–1917 годах активный протест обычно переплетался со скорбными, трагическими мотивами. Лишь после победы Великой Октябрьской социалистической революции в России в творчестве ряда писателей зазвучали жизнеутверждающие ноты и нетерпеливое ожидание «Чудесного исцелителя — Доктора Революция».

Осенью 1918 года Австро-Венгерская империя распалась, в стране произошла буржуазно-демократическая революция, которую Андор Габор радостно приветствовал. Но его, как и многих прогрессивных писателей, не удовлетворяет половинчатость и нерешительность буржуазного правительства, возглавляемого графом Михаем Каройи, он жаждет более энергичных революционных преобразований. После победы Венгерской пролетарской революции (21 марта 1919 г.) Габор выступает с энергичной поддержкой начинаний венгерского Советского правительства. Руководя театральным отделом в наркомате просвещения, он стремится ввести в репертуар пьесы, близкие и понятные народу.

Но Венгерская Советская республика просуществовала всего лишь 133 дня и пала в неравном поединке с интервентами Антанты. После ее поражения Габор был арестован, но не отрекся от своих идеалов. Заветы республики определили его дальнейший жизненный и творческий путь. Любимец будапештских зрителей, привыкший к легкой славе и большим гонорарам, когда-то слывший «аполитичным», Габор целиком отдает свой талант на службу революции. В декабре 1919 года он эмигрирует в Вену, ставшую прибежищем для многих участников революции. Здесь он возглавляет левое крыло газеты «Бечи мадьяр уйшаг» («Венгерские новости в Вене») и резко выступает против тех, кто пытается фальсифицировать коммунистические идеи (сб. статей «И вот приходит Оскар Яси», 1922).

В своих смелых, обличительных статьях «Письма из Вены» и в гневно-сатирических стихотворениях Габор одним из первых поднимает голос против белого террора Хорти:

Над морем крови — замок-великан,

В нем для злодея Хорти трон готов,

Но уж кипит под этим троном кровь,

Смотри, чтоб тот поток с земли тебя не смыл.

Садовник смерти, фабрикант могил,

Коронованья не дождешься все ж!

Ты отдыха на троне не найдешь!

Мечтать о фимиаме перестань!^[2]

(«Орговань», 1920)

Гонимый скиталец, в двадцатых годах вынужденный жить в разных городах и странах --">