Аласдэр Грэй - Падение Келвина Уокера

годов, это тоже очень «шотландский» роман. В отличие от предыдущих здесь нет «игры» ни с временем, ни с пространством; при некоторой гротесковой схематичности сюжета — не случайно он имеет подзаголовок «Небыль 60-х годов» — роман вполне «реален», легко узнаваемы его характеры и ситуации. Ведь это было так недавно — 60-е годы, — всего одно поколение назад. И сегодня еще на слуху голоса и приметы тех лет — битлы, Том Джонс, Твигги, мини-юбки, хиппи… А кое-что только сейчас добредает до нас — рокеры, телефоны доверия, электронная служба знакомств.

В те годы мы как никогда хорошо знали Англию — и по книгам переводимых тогда первоклассных писателей, и по репортажам целого отряда талантливых международников. Это десятилетие вместило множество драматических, поистине исторического значения событий, выявило давно назревавшее неблагополучие. С вынужденным уходом англичан из зоны Суэцкого канала Британская империя окончательно отошла в область преданий. А в 1965 году умер и последний ее паладин — задолго до того ушедший от дел — Уинстон Черчилль. Менялись кабинеты, менялись лидеры партий. К Англии прилипла кличка «самый больной человек Европы». Англия просилась в Общий рынок, ее не брали, а в стране уже загодя готовились к переходу на десятичную систему, в чем также виделось сокрушение основ. Превозмогая несвойственный ей комплекс неполноценности, Англия, всегда предпочитавшая (на словах по крайней мере) любителя профессионалу, стала учиться искусству управления, вводить менеджерство. Забастовки и растущая безработица все острее ставили вопрос о компетентности властей предержащих. В страну проникал иностранный капитал, он замахивался уже и на святая святых: канадский миллионер Р. Томсон прибрал к рукам лондонскую «Таймс», с которой, едва открыв глаза, начинал свой день правящий класс. Дух коммерциализации и конъюнктуры проникал в независимую Би-би-си, на формирование общественного мнения все большее влияние оказывало телевидение, прежде всего коммерческое: уже велись разговоры о том, чтобы транслировать по телевидению заседания палаты общин. А там шли большие сдвиги в области общественной морали: парламент принял закон о заключении пари, санкционировавший создание «игорных лавок». С частной моралью тоже было не скучно — «в коридорах власти» разразилось «дело Профьюмо». Удачливые уголовники провернули «великое железнодорожное ограбление», долго не сходившее с экранов телевизоров и со страниц газет. Прошла серия потрясших Англию бессмысленно жестоких актов насилия. Вышла страшная документальная книжка о молодежи — «Поколение икс». Жизнь шла рывками и бросками, выталкивая вперед все новые проблемы, и поспешающая за ней литература раздвигала фронт своих жанров: «рабочий роман», «литература о подростках», «роман малой темы»…

Переводя «Падение Келвина Уокера», я не переставал поражаться цепкой памяти его автора. Он, как промокашка, впитал, удержал, сохранил и донес различимые письмена времени. Почти все, что сказано выше об «Англии 60-х», так или иначе отзовется на страницах этой маленькой, но емкой книги.

Разгадка памятливости Грэя между тем обескураживающе проста: в 1968 году он написал и поставил на телевидении пьесу «Падение Келвина Уокера». Ее текст остался мне недоступен — очень может быть, что пьеса вообще не печаталась. Но насколько же актуально звучала она в свое время! И второе соображение: стало быть, не выговорился тогда Грэй, если потребовалось возвращаться к разговору почти двадцатилетней давности.

«Падение Келвина Уокера» — роман-памфлет, не надо искать в нем психологических откровений или эпической полноты картины. Второе рождение не прошло бесследно для его формы — заемные от драматургии черты видны невооруженным глазом: сюжет пунктирно движется от одного завершенного в себе эпизода к другому; описания зримо конкретны, суждения взвешенны; много диалогов, реплики вводятся скупыми ремарками «он сказал», «она сказала».

Центральный герой романа, новоявленный «наполеонический парвеню», доморощенный ницшеанец, легко укладывается в растиньяковскую схему. Стремительное восхождение Келвина Уокера объясняется не только незаурядными личными качествами (хорошо подвешенный язык, находчивость и напористость, а также необремененность моральными принципами), но и готовностью его оппонентов сразу признавать свое поражение, когда он им хамит. Он бьет по слабым местам, --">