Аше Гарридо , Наталья Голованова , Олег Валериевич Пелипейченко , Евгений Михайлович Константинов , Журнал «Мир Фантастики» (МФ) , Виталий Федорович Винтер - Литературное приложение «МФ» №02, март 2011

Приличные похороны? Можешь выкинуть меня на свалку. Когда я сдохну, честное слово, мне будет всё равно. Веришь? А у тебя буду ещё раз я».

Да, это было возможно. И нам повез ло к тому же: как раз тогда обнаружили и завезли пластиночки с Мемория, эти маленькие лепесточки, не больше ногтя, невесомые, готовые упорхнуть от малейшего сквозняка, розоватые, отливающие перламутром, и сквозь него — полупрозрачные.

Надо было только подышать на них и приложить к вискам, и они усердно занимались своим делом — вынимали душу, как говорил Хайле. Но душу они, конечно, не вынимали. Только копировали. До сих пор неизвестно, зачем они это делают и что им, собственно, нужно. Но после возни с громоздкой и капризной аппаратурой того же назначения пластиночки показались просто подарком. И производство андроидов расцвело, как никогда. Никто и не ставил своей целью копировать душу полностью, только набор необходимых рефлексов и реакций, и побоку всякие комплексы и синдромы: на это право имеют только настоящие люди, верно? А поганым роботам они ни к чему.

Вот об этом и была речь. Что Хайле будет не совсем Хайле, то есть совсем не Хайле, а как бы игрушка, похожая на него внешне (это достигалось элементарно) и способная развлекать меня. Дело ещё вот в чём: на практике обнаружилось, что, вопреки фантастической литературе прошлого, человек не может устанавливать человеческие взаимоотношения с андроидом. Максимум — ну, вы сами понимаете… Что-то такое в них есть, что, даже если ты не знаешь заранее, то всё равно чувствуешь, что перед тобой подделка под человека. Они настолько чужие, что, чем больше сходства, тем более отталкивающее впечатление они производят. А вот пользоваться ими во вполне определённых целях это не мешает. Этого, собственно, никто толком не понимает, что бы там ни писали психологи. Пока ты не пытаешься принять андроида за человека, всё обстоит прекрасно. Но не более того.

И вот он предлагал мне сделать такое вместо него.

Невозможно было даже представить. Но он вбил себе в голову, что это меня утешит. Пришлось потратить горову гору денег на то, чтобы добыть пластиночки (их не пускали в продажу, по крайней мере частным лицам), контейнер для пластиночек и прочее. Хайле всё беспокоился, что записи могут испортиться или ещё что. И мы покупали всё новые и новые контейнеры с девственно чистыми меморианскими пластиночками, дышали на них и прикладывали к вискам Хайле, в конце концов казалось, что он всегда и был таким — с двумя слюдяными бликами на висках.

Ещё мы перечитали тонны специальной литературы, посвящённой этому вопросу. И авторов прошлого века: Брэдбери, Шекли, Саймака, Филипа Дика и других. Кларка, конечно, с его космонитами. У нас была постоянная тема для приколов: «Когда я буду андроидом».

«Это будешь не ты».

«Совсем чуть-чуть не я».

«Неправда».

«Не спорь со мной».

У меня не поворачивался язык сказать это по-другому. Не то, что это будешь не ты, а то, что тебя-то уже не будет. На самом деле. Ты умрёшь по-настоящему. Может быть, я утешусь с этой куклой, муляжем (нет, не верю и не хочу). Но тебя не будет. Для тебя всё кончится с твоей смертью.

Повторяю: у меня и в мыслях не было осуществлять его безумную затею. Но надо же было его как-то успокоить. Он чувствовал себя последней скотиной из-за своего, как он это называл, предательства.

«Я бросаю тебя и ухожу, и всё горе останется тебе. А мне — только немного побояться. Ну, ещё, конечно, умирать, но это кончится и всё, а для тебя тогда-то и начнётся. Надо было тебе со мной связываться?»

Нет, он не был ангелочком. Он мог такое залепить… Но не об этом сейчас речь. О том, что он понимал: что я буду делать без него? С ним бы то же самое было, если бы нам поменяться местами, поэтому он всё и понимал. Что тут понимать?

В общем, однажды он умер.

А пластиночки остались. Вы думаете, мне долго пришлось колебаться? Ни минуты. Просто невозможно жить, если Хайле нет. Так невозможно, что и думать нечего пытаться. Умереть? Может быть. Но если Хайле — вот он, пусть даже не весь, не настоящий, пусть даже… пусть всё, что угодно, вот он, заключённый в маленькие чёрные контейнеры, и никто, кроме меня, не вызволит его оттуда?

Денег у нас, и правда, было много. Четырёхмерные картины Хайле продавались очень прилично, и последнее время, пока мог, он работал, как одержимый. С двойной, так сказать, целью: сделать всё, на что уже никогда не будет времени, и обеспечить своё дальнейшее --">