Эдвин Луникович Поляновский - Сборник работ. Шестидесятые

Не та хорошая тоска, когда ждут не дождутся любимого человека, а тоска-зависть. Зависть чужому благополучию, тоска по своему счастью, которого не пришлось ей увидеть напоследок.

Сколько их — чёрных глаз, как две капли воды похожих на эти, но совсем других! Тёплый, внутренний глубокий свет освещает их изнутри, из глубины сердца и делает их бездонными, мягкими, добрыми. Этого-то согревающего света, так нужного всем тепла нет у сына с матерью. Будь его хоть немного, хотя маленький лучик, не сталось бы того, что произошло.

1962 г.

Семён Ермольчик

Много в Новозыбковском музее интересного. Каждый экспонат — это целая история. Если раздвинуть самые скучные строки любого из музейных документов, будь то листовка, письмо, телеграмма или просто записка, заглянуть внутрь этих строк, перед нами развернётся калейдоскоп лиц, событий, характеров, судеб. Несколько строк откроют целый мир…

В самом углу одного из залов музея висит небольшая фотография. На ней — трое молодых крепких парней в солдатских шинелях, опоясанные пулемётными лентами. Внизу надпись: «Красногвардейцы, охранявшие Смольный в дни октября 1917 года. Крайний справа — наш земляк С. И. Ермольчик».

Охранял Смольный… Лучшая характеристика человеку. Счастлив тот, кто хоть один раз, хоть издали видел Ильича, слышал его голос… Счастье С. Ермольчика безмерно. Он охранял В. И. Ленина — сердце революции!

Он сидит передо мной, этот человек с большой замечательной жизнью, живой свидетель и участник великих событий, ставших историей. У него большие узловатые руки и усталые глаза. Эти глаза видели многое. Эти руки пронесли винтовку через две революции, через две войны, охраняли первые завоевания Октября.

Смешно вспомнить, первой мечтой маленького Сеньки, сына земского фельдшера, было стать городовым, носить яркую бляху на шапке, шашку на боку и револьвер на красивом ярко-красном шнурке.

А потом Сенька увидел вдруг однажды большой цветущий сад, и у него захватило дыхание, сладко закружилась голова… Он стал садовником. Любовь к цветам, деревьям, ко всему живому, цветущему носила его по всей стране. Он работал в помещичьих садах Киева, Бердичева, Петербурга, Ялты.

Потом — армия. Война. Фронт. На двоих имели одну винтовку и по три-четыре патрона в сутки. В 1916 году Семён Ермольчик отравился ядовитыми газами и в тяжёлом состоянии был доставлен в одесский госпиталь. А через несколько месяцев он был уже с пулемётным полком в дачном местечке Стрельня под Петроградом. 5 марта полк готовился выступить на немецкий фронт, под Ригу. Но события развернулись иначе.

Ещё в начале февраля семнадцатого года Семён, получивший увольнительную в Петроград, зашёл в гости к своим товарищам, литовцам Габалису и Плепсису. Те предупредили: «Четырнадцатого будет революция, если пришлют на усмирение, знайте в кого стрелять».

Но четырнадцатое прошло, а революции не было. Солдат пулемётного полка из казарм не выпускали. Обо всем, что творилось за толстыми казарменными стенами, узнавали через дворника. В народе упорно ходили слухи — будет революция, хлеб, мир…

Когда, наконец, события развернулись, Стрельня примкнула к восставшим. Семён с товарищами штурмовал городской полицейский участок, снимал засаду у Царскосельского вокзала. Подъём, радостное возбуждение царили в Петрограде. Люди ходили с яркими красными бантами на груди.

Потом полк снова отправили в Стрельню. Там он и стоял до великих октябрьских событий.

25 октября был получен приказ об отправке пулемётчиков на охрану Смольного института. Третья команда шестой роты полка погрузилась в эшелон. Когда приехали на Балтийский вокзал, уже стемнело. На улицах тихо. У Смольного — прожекторы, броневики, два трехдюймовых орудия. Около входа полно народу, тут и матросы, и крестьяне, и солдаты, и рабочие.

Пулемётчики заняли одну из комнат на втором этаже. Расставили пулемёты при выходе, на лестнице, у окон, выходивших к Выборгской стороне. Семён Ермольчик — секретарь ротного комитета — успел съездить в Петропавловскую крепость и получить дополнительно ещё двадцать новеньких револьверов.

В ночь на 26 октября началось… Семён и его друзья не видели, как брали Зимний. Но о ходе штурма они знали.

А в Смольном в это время шёл Второй Всероссийский съезд Советов. Решался вопрос о мире, о хлебе, о земле. Когда заговорили о передаче земли в собственность народа и поднялся лес мандатов, на сцену выскочил какой-то помещик. --">