Журнал «Вокруг Света» - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1982 год

эстакады, технологические установки для переработки добытой нефти. А родился и вырос Алиаскер в деревне. Десятилетку кончил в деревне. Институт — в Баку.

Смотрим мы с ним на шторм, опершись на ограждение из металла. Подрагивает основание от ударов волн.

— Самое главное — иметь терпение,— говорит Дадашев, кивая куда-то на край земли, в сторону ветра. С трудом улавливаю его слова, что-то понимаю по артикуляции губ. А он продолжает также в сторону ветра:— Ожидание... Учитывая прогноз, выбрать оптимальный вариант...

Одиннадцатый год мотает его по морю, по свайным островам, по эстакадам. Неделю дома, неделю в море. А то и две или три. Всякое бывает. К морю приторочен как седло к скакуну. А на берегу — семья, трое детишек.

— Как попал на глубоководное? — спрашиваю.

— Сказали, пойдешь сюда. Поставишь блок. Мы тебе доверяем...

Начальнику монтажного управления Альберту Арменаковичу Авакову в тот день было не до меня. К полудню он проводил, кажется, уже четвертую по счету летучку. Крупное лицо его выглядело уставшим.

За спиной хозяина кабинета висела акварельная картинка: в море стояла конструкция из двух одинаковых блоков, крепко упиравшихся в дно и перекрытых, как потолком, общим настилом. Аваков тихо беседовал с людьми.

Снаружи доносились приглушенные шумы: клокотание тракторных дизелей, шипение газорезных аппаратов, редкие, недолго звучащие ударю кувалды по металлу. Здесь, на отбитом у моря клочке насыпной апшеронской земли, шла напряженная работа.

Очередная летучка кончилась. В кабинете остались Дадашев и главный инженер управления Аяз Мамедович Санманлы, молодой еще, худощавый мужчина с тонкими красивыми руками. Зазвонил телефон, Аваков вяло поднял трубку, некоторое время слушал. Потом заговорил глухо, надломленным голосом, как бы превозмогая усталость:

— Второй блок у нас готов. Да, полностью. Весь. Но не исправлена левая спусковая дорожка. Так что спуск отложили... Числа до пятнадцатого.

Он положил трубку и, проследив за моим взглядом, обернулся в сторону акварельной картинки. Потом встал и подошел к ней.

— Наше глубоководное основание,— тихо сказал он.— Стоять будет на глубине сто метров. Наверно, слыхали, первый блок мы в марте столкнули. А второй — вот он...

Из окна метрах в трехстах виднелась конструкция, выкрашенная в ярко-зеленую краску, сваренная из труб большого диаметра и похожая на опрокинутую табуретку. Ножки ее, обращенные к морю, возвышались над берегом метров на сорок. Лежала она на двух стапельных дорожках, уходящих под воду.

Все, что можно было узнать о глубоководном основании на шельфе Каспийского моря, я узнал еще в Москве от одного из сотрудников отдела гидротехнических сооружений Главморнефтегаза Геннадия Павловича Гончарова. Узнал, что это первая в стране глубоководная платформа для бурения поисково-разведочных скважин на стометровой глубине и что Нефтяные Камни, освоив эстакадным способом сорокаметровые глубины, дальше на шельф не идут. Слишком велика штормовая опасность.

В ураганные штормы эстакада гудит, извивается как змея. Волны идут одна за другой. После каждых восьми приходит самая разрушительная, девятая. Звенящий ее звук, подобно нарастающему гулу, идет из самой утробы моря. Эта девятая видна по особенно вскинутой и взмыленной холке. И не так страшен удар по сваям. Страшен удар в дно эстакады, «под дых». Такие штормы срывали трехсотметровые секции эстакад вместе с тысячетонными резервуарами, буровыми вышками, трубопроводами.

Самый трагический эпизод в истории "Нефтяных Камней произошел в декабре 1957 года. Штормом была сорвана буровая площадка вместе с вышкой и унесена в море. Двадцать два нефтяника, вступившие в борьбу со стихией, погибли. В их числе был и один из первооткрывателей Нефтяных Камней, Герой Социалистического Труда Михаил Каверочкин.

Помнится, в прошлый мой приезд на Каспий вместе с начальником производственного отдела Нефтяных Камней Керимом Керимовым мы объехали чуть ли не двести километров эстакадных дорог. И когда оказались на самом их глубоководном крыле, северо-восточном, из груди Керимова вырвался какой-то печальный вздох, весьма и весьма несвойственный его натуре. Керимов человек вполне современный, энергичный. «Все,— прошептал он.— Нефтяных Камней дальше нет... И не будет!»

Мне было понятно его состояние. За десять лет работы на Нефтяных он вырос как инженер, как морской нефтяник, как --">