Алёна Рю - Серебряные крылья для Мышки

Я кивнула.

У меня не было оружия, я не владела айкидо, а есть ли в этом мире магия — даже не успела разобраться. Оставалось надеяться, что если все происходящее соответствовало книге, то меня кто-нибудь обязательно спасет. Ведь спасет же?

Незнакомец в черном дернул на себя свободный конец веревки и, как собачка на поводке, я засеменила за ним к стоявшей недалеко от ворот карете.

— Куда вы меня повезете? — спросила я, но ответа не получила.

Внутри на бархатных сиденьях меня ждал сюрприз. Точнее — два.

Сестры Мышки тоже со связанными руками жались друг к дружке, как маленькие девочки. На их лицах больше не было ни следа надменности. Только страх и размазанные по щекам слезы.

— Анриетта, — воскликнула Катарина. — Ты жива!

Я села напротив нее, и мой провожатый захлопнул дверцу.

— Они убили, — Люсия всхлипнула. — Они убили родителей.

Хотя часть меня отказывалась верить, что все это взаправду и всерьез, боль в душе отозвалась самая реальная.

— Мы не должны отчаиваться, — сказала я, но это только подлило масла в огонь.

— Ты их никогда не любила, — бросила Катарина.

— Любила, — возразила я, не желая, чтобы Мышку снова обижали. — Несмотря на их и ваше свинское ко мне отношение.

— Девочки, — взмолилась Люсия, снова всхлипнув. — О чем вы в такое время?!

Карета неожиданно для нас тронулась, и я приникла к окну.

Цветущие деревья окрасило оранжевым, но я не могла понять, от огня или заката. И только сейчас, хоть как-то успокоившись, поняла главное. Я все еще в этом мире. Трюк со сном не сработал. И моей жизни угрожает опасность.

Я перевела взгляд на угрюмо молчавших сестер. Их жизням она тоже угрожала.

Некто сжег целый замок, избавился от барона с супругой, но нас троих вывез. Значит ли это, что мы и были целью? Не исключено, что да.

Эх, жаль я не успела прочитать дальше, чтобы узнать, куда пойдет сюжет! Теперь даже не могу быть уверена, что тут какой-то сюжет вообще есть. И хэппи энд ведь не гарантирован.

Мы ехали довольно долго. Солнце успело сесть, ворота замка давно остались позади. Вокруг сначала разливались бескрайние поля, и вот теперь начался лес.

Мой желудок заурчал, напоминая, что я давно ничего не ела.

— Как вы думаете, куда нас везут? — нарушила я многочасовое молчание.

— Тсс, — Катарина показала на Люсию, заснувшую у нее на плече. — Судя по мелькнувшему указателю, мы въехали во владения графа Алонсо.

Такое знание местности меня приятно удивило.

— Если за этим стоит… — я сжала кулаки.

— Никогда в это не поверю, — Катарина мотнула головой, и ее каштановые кудри упали спящей Люсии на лицо. Но средняя сестра не проснулась, лишь наморщила нос.

— Да, это было бы странно, — согласилась я.

Если бы Алонсо хотел захватить земли барона, то сначала надо было на мне жениться, а уже потом подстраивать нападение.

Карета свернула, и за верхушками елей появились темные очертания замка.

Может, у графа и не было мотива, но везли нас почему-то именно к нему. Та же мысль пришла в голову и Катарине. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд.

— Главное — держимся вместе, — прошептала она.

— Согласна, — я кивнула и даже почувствовала к девушке некоторое тепло.

В конце концов, дети часто перенимают отношение родителей. Если барон считал свою третью дочь вторым сортом, то и сестры к ней относились так же исключительно поэтому. Хотелось думать, что отношения с Катариной у нас изменятся.

Карета подъехала к воротам замка.

— Невеста графа с сестрами, — объявил стражнику мой похититель.

— В такой час? — удивился тот.

Мне толком не было видно, но похоже, один из мужчин в черном что-то протянул стражнику через окошко. Через несколько минут ворота перед нами распахнулись.

«Алонсо, ты подлец», — со злостью подумала я.

Мы въехали во внутренний дворик замка, где стояли, казалось, бесконечно долго. Драгоценный жених заставил себя подождать.

Наконец, нас по очереди вытащили из кареты. Бедная Люсия казалась самой растерянной. Должно быть, во сне она забылась и теперь не понимала, что происходит.

— Три сестры, — объявил мой похититель, когда двое его сподручных выставили нас в ряд, как рабов на рынке. — Двести золотых за каждую.