Александр Валерьевич Маслов - Голубая Саламандра

путь воина трудно ужиться в мире, ограниченном догмой. Разумнее принять другие, неменее справедливые заповеди и самому смотреть в свою совесть.

— Ненавижу это Дом! Этот день! Ненавижу проклятый обряд и все связанное в ним. Я не вернусь в Ланатон, к его могильным законам!

— Бросая эти слова Кор вряд ли думал, что в некотором смысле пророчит собственную судьбу.

Несколько следующих дней он провел в обществе Хетти. Словно в поисках отошедшей души Нейса, они бродили в молчании по лесу, иногда карабкались на неприступные высоты до изнеможения рук и ног, будто тем искупая неясную вину, а может творя вымышленный ритуал, за которым придет избавление или иное, наконец, приемлемое понимание сущего. Добравшись однажды до запретных земель за южными склонами Ферты, пустились по следу роха, желая проверить действие заклятий и прочность известных на этот счет правил, установленных когда-то Домами Сфер. След был совсем свежим, отпечатанный на мокрой траве, но зверь, озадачив опытного охотника, странным образом исчез.

Потом пора бессмысленных метаний прошла, ее сменило время размышлений, в большинстве бессвязных под ностальгический шелест долгих дождей.

Неожиданное решение посетило их двоих как-то сразу. Они вернулись в покинутый дом и дождавшись Грачева объявили, что тоже готовы к путешествию в Аттлу: будет оттуда возврат или нет.

— После потери сына любое безумство кажется оправданным, — отвечал Андрей. — Я могу понять Хетти. Он воспитан Лонкэ, нижний мир всегда звал его. Но ты, Кор? Тебя разыскивает Апи. Скоро откроются Двери Хорв и будет желаемая свобода в знании. Внизу же для человека не существует даже выбора; как и когда умереть. Тебя, юноша, покоробили принципы родного мира, которые раньше представлялись разумными и всеоправдывающими, но позже ты назвал их «законами крови»? Так знай: за Лабиринтом уже нет закона, там беззаконие на крови. Я вынужден скорее бежать отсюда, — так негласно постановил Ланатон. Через Эвис мне открыл на это глаза Аманхор. Меня прогоняют не без причин, хотя мало в том пользы и мне, и Эвис, и, главное всем. Однако у меня есть цель, — я испытаю теперь новые средства, чтобы ее достигнуть. Так обстоит со мной. У тебя же нет ничего. Впереди только пятьдесят с лишним дождливых дней до Торжества Начала, знак, которого Сверкающий Меч, а мы не аттлийцы, чтобы понять его суть.

— Я люблю дождь, — ответил внук Апи. — И цель у меня возникла. Твои слова, помнишь, о мире ограниченном догмой? — они не пролетели мимо.

— Эвис была бы рада Эвис, как спутникам. Только вряд ли она возрадуется вашему желанию следовать откуда не будет возврата.

Собравшихся их проводить оказалось немного. Апи и близкие друзья кто-то из Долины Храмов, да некоторые случайно, прослышавшие об их спешном уходе.

Уединившись в правое крыло нефа, адепт Седьмой Сферы в последние минуты, что-то возбужденно внушал внуку.

Грачев, наблюдавший за хранителем, без особого труда понял: речь шла о Голубой Саламандре. Конечно он не мог знать истинного смысла таинственного напутствия со стороны похожего на заговор, но уже предполагал, что история с диадемой стараниями аотта способна потерпеть неожиданный поворот. Наверное поэтому он, в отличии от Эвис, попрощался со стариком подчеркнуто сухо и не упустил возможность проронить какой-то туманный сарказм.

Приглашенные младшими жрецами, они вошли в главный зал. Огонь давно угас в чашах, только редкие факела горели в медных охватах между изваяние и в нишах стены. От этого огромный зал казался пустым и мрачным, как затерянная во времени циклопическая усыпальня.

Аманхор стоял внизу угрюмый, почти окаменелый, будто бессменный атрибут пещеры.

— Все готово, — сказал он, указывая на распахнутые ворота. — Могу добавить золото и несколько советов.

— Этим мы богаты. — Грачев усмехнулся. Держась за рукоять меча, он повернулся к норе, — Разве Тог не должен уделить малость внимания?

— Увы. Он лежит на краю водоема без движений. Так странно смотрит на меня. Его глаза теперь похожи на растрескавшееся стекло. Не знаю, что с ним. Но если это смерть, боюсь тогда весь мир становится непрочен.

— О чем ты? Так он может умирать еще тысячу лет. Не съел ли он, чего не следовало?! — Кор ближе подступил к жрецу. В глазах его отразился недобрый блеск, — Или ты думаешь, повинен во всем я?!

— Нет причины обвинять Аманхора и этот Дом, — одернул его Хетти. Подняв --">