Эдвард Уитмор - Нильские тени

Блетчли отстранился от Джо, сбросив его руку со своего плеча. Глядя на реку, он казался одновременно злым и обиженным. Когда он заговорил, голос его был резок и негодующ.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— О да, — тихо сказал Джо, — Ну какой смысл скрывать это здесь и сейчас, Блетчли? И вообще, зачем скрывать? Я ухожу, и более того, я исчезаю, и больше случая не представится… Итак. Почему вы выбрали именно меня?

Блетчли выглядел смущённым, даже испуганным. Его негодование растворилось.

— Вы имеете в виду… Колли?

— Да, — сказал Джо… — Колли. Братец.

* * *

Блетчли снова сжал свою больную руку здоровой рукой.

— Я хорошо его знал. Конечно, я его знал. Я ведь работал вместе с ним.

Недолго, но с самого начала войны. Я не успел узнать его так хорошо, как, скажем, главный «жук-плавунец». Он-то работал с Колли на всём протяжении тридцатых годов. А я тогда бывал здесь не часто.

Тогда я знал о Колли по его репутации в разведке.

— И восхищались им?

— Ну естественно. Все восхищались им. Открывали рты и пускали слюни. А молодые щенки, если им случалось пожать ему руку, просто писались от восторга. Он был талантливым человеком, и делал свою работу с артистичностью.

— Вы ему завидовали, не так ли?

Блетчли взглянул на Джо, на реку, и смущённо произнёс:

— Полагаю, да.

Джо рванулся вперёд, едва не слетев в воду; а Нил переплывёт не всякая рыба.

— Потому что он был таким, каким вам никогда уже не стать, не так ли?

— В некотором смысле, возможно. Но я не понимаю, к чему вы…

— К тому: Герой, целый и невредимый. В годы войны хвативший известности через край, чтобы записаться в Императорский Верблюжий Корпус под псевдонимом Гульбенкян. Уверенный в своих силах, не думающий о наградах, званиях и должностях.

Просто некий Гюльбенкян на верблюде.

Но независимо от того, какое имя он использовал и какой мундир надевал и куда бы ни отправился — он оставался особенным.

Вот именно. Всегда. Солдат Империи, «наш Колли Шампани», легенда.

Вы помните, что о нём писали в газетах? что потом обсуждали в барах и походных борделях. Что он неудержим. Что таких мужчин больше не делают. Вот что говорили люди и вояки… «Наш Колли». Он был тем, кто сотни раз бросал вызов судьбе. Ни один человек не смог бы сделать то, что сделал наш Колли…

Вы читали о его подвигах, не так ли?

— Да, — прошептал Блетчли… — О, да.

— Конечно. Я помню, и вы тоже. Но знаете ли вы, что когда началась последняя война, не эта, Колли сначала попытался записаться в Королевскую морскую пехоту?

— Нет, никогда не слышал, — сказал Блетчли. — Это правда?

— Да, но они не захотели его взять. Малорослика с недостатком живого веса. Тогда он обратился к морякам, и они тоже не захотели иметь с ним ничего общего. Он ведь и по-английски тогда ещё изъяснялся через пень колоду: «Да. Нет. Спасибо. Пожалуйста, передайте картошку. Добрый день, как пройти к пабу?». Видите ли, наше детство не располагало к росту. Мы были ловкими пацанами, но холодный морской ветер прижимал нас к пайолам отцовской рыбацкой лодки. И заодно не давал набрать вес. Холодный ветер может это сделать. Энергия тратится на то, чтобы не дать дуба.

Так вот, после двух от ворот поворотов, Колли направился в армейский призывной пункт. А в армию годится любое тело, пока оно не остыло.

— Я этого не знал, — сказал Блетчли. — Я не про армию, конечно.

— Как не знает и большинство. Ведь герой — это Герой. В трудные времена мы рады, что они есть среди нас.

Итак, Колли удалось попасть в армию, прибавив себе пару лет и пару кварт воды, — воды! — прежде чем встать на весы. А затем он выссался и был отправлен во Францию и сделал то, что сделал. И довольно скоро стал известен как «Наш Колли». А позже он отправился делать то же самое здесь; в образе Гюльбенкяна в Эфиопии и Палестине и Испании.

Таков был путь Колли. Однажды мы с ним говорили об этом; перед самым окончанием двенадцатилетней игры в покер и моим отъездом за океан. Колли тогда зашёл в Иерусалим навестить меня.

Мы делаем то, — сказал он, — что люди ожидают от нас. И приходится отдавать всё больше и больше себя, — сказал он, — пока…

Не то чтобы ему не нравилось то, что он делал, ему это нравилось. На самом деле нравилось. Но всё же… всё же…

Он так и сказал: «Но всё же, всё же».

Конечно, Блетчли, вы помните, что говорили о --">