Библиотека knigago >> Формы произведений >> Повесть >> Весы для добра

Александр Мотельевич Мелихов - Весы для добра

Весы для добра
Книга - Весы для добра.  Александр Мотельевич Мелихов  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Весы для добра
Александр Мотельевич Мелихов

Жанр:

Повесть

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

Журнал \"Аврора\"

Год издания:

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Весы для добра"

Аннотация к этой книге отсутствует.

Читаем онлайн "Весы для добра". [Страница - 2]

Элегантность их хобби была грандиозна.

Вероятно, статей было даже и не так много, скорее всего, он сам же их всюду выискивал, но вообразив точные науки своим призванием, он стал читать, кроме учебников, которые тоже читал не очень регулярно, более серьезные книги, приналег на задачи повышенной трудности и, конечно, за этим должны были последовать некоторые результаты, приблизительно такие же, как в спорте: второй разряд. Это означает, что ты поборешь почти каждого, кто никогда этим не занимался, если он будет действовать по правилам и не особенно дюж от природы.

И города он не выбирал. В свое время его родители учились в Ленинграде, поэтому всегда подразумевалось, что и он будет там учиться.

Призвание? Он считал для себя установленным, что явление, которое обычно считают призванием, — врожденная внутренняя тяга к чему-нибудь, — если и встречается, то очень редко, а, вообще говоря, призвание — это призыв, исторгнутый спросом на данный род деятельности и идущий, разумеется, не изнутри, а снаружи. Иначе, чем объяснить, что какой-нибудь захудалый итальянский городишко, вроде его родного райцентра, или тонюсенькая прослойка русского населения, дворянство, за какие-нибудь два-три десятка лет высыпает десяток гениев, в то время как есть целые пустые эпохи. Чем объяснить это массовое внутреннее призвание? Солнечной активностью? Или в другое время гении не выявлялись из-за плохих условий выявляемости? Что же это за гении! У многих из выявившихся тоже были условия не дай бог, но их призвал и вел некто, кому они были нужны, призвал спрос, и они пошли. Он призвал и других, но другие отстали. Как на уроке физкультуры: весь класс бежит стометровку, и кто-то приходит первым, а кто-то последним, — но не будь урока, все сидели бы в классе или пошли домой. Но если кто-то пришел первым, — значит ли это, что он должен бегать всю жизнь?

«Знаем же, как моды или реклама двигают миллионными толпами, — наивно же думать, что одна из этих толп движется по другим законам — «разумного выбора» — только потому, что к ней принадлежишь ты».

Нет, конечно, большинство ребят с их курса поспособнее среднего школьного уровня, почти каждый в своем классе когда-то был малюсенькой звездой, но сколь низко нужно ценить себя, свое Я, чтобы довольствоваться этой микроскопической разницей и считать, что именно она и должна определить твой жизненный путь.


Среди его знакомых в большинстве были просто славные ребята, которые ничего из себя не строили. С ними он всегда был приветлив, дружелюбен и в любое время готов битый час объяснять что-нибудь, даже радуясь полезному применению своих знаний, хотя как будто и не знал в точности, что такое «полезное», — во время сессий у него бывало по двадцать человеко-заходов в день. Но хватало и таких, которые, как ему казалось, могли считать высшей жизненной целью превзойти соседа по аудитории и, превзойдя его, становились до того самодовольными, что это можно было бы простить разве что академику.

Олег не сознался бы, что его раздражало не только то, что они относятся без должного уважения ко всему на свете, но и то, что они относятся без должного уважения к нему лично, уж им-то не уступавшему; однако ему было и само по себе противно индюшачье самодовольство, как бы заключавшее их в бронированную скорлупу. Противно до того, что многими из своих последних открытий он был обязан опасению походить на них.

Держался он с ними надменно, едва ли не до глупости, часто, из-за непривычки к этой роли, сбиваясь с нее и чувствуя, что они все-таки сильнее: им было в самом деле наплевать на него, как и на каждого, кто, по их убогим представлениям, недостаточно преуспел, таких они по-настоящему в упор не видели; он же, как ни старался, не мог быть вполне равнодушным к мнению о себе едва ли не каждого встречного. Да, одним из источников его презрения к ничтожности их мерок была обида за себя — но не только за себя, а как бы еще и за всех, с кем провел детство, с кем учился, с кем жил в общежитии, за родителей, теток и чуть ли не за все человечество. Думая о них, о тех, кто ни за что ни про что считает себя солью земли, он готов был как угодно принизить свои способности, чтобы только, имея вид объективности, проделать то же самое и с ними. Из-за них он и оценивал себя вторым разрядом, Хотя, в сущности, мог бы претендовать на мастера спорта. Он как будто чувствовал, что у него и кроме мастерского звания останется еще что-то, как раз

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.