Павел Кренев - Этюды акварелью

его умелым командованием мы отсюда, набрав мелких камешков, нападали на будку около магазина, где сидел полуглухой занозистый сторож дедко Олеха, Шуркин дедушка, дравший его за уши нещадно...

Еще я удил ершей, которых на реке Белой великое множество.

Здесь проходило мое детство.

Но реки я не понимал. Она была просто движением воды, где можно купаться и удить ершей.

Ощущение реки, единения с ней пришло позже, когда я влюбился в Наташу Петрову, девочку из Ленинграда.

На маленьком травянистом обрыве над рекой, уединенная от людских глаз, стояла худенькая, побитая ветрами рябинка. Сюда я приходил часто и думал печальные думы, потому что Наташа не отвечала мне взаимностью. Думал и глядел на воду.

Но странное дело: я открыл, что река сопереживает мне. Течение ее становилось задумчивым, неторопливым, тихим. Река будто остерегалась нарушить течение моих сердечных мальчишеских мыслей. В ней стал я находить единомышленника, а потом и друга.

Я никогда не обманулся в ее искренности, честности и надежности.

Иногда на душу ложилось что-то тяжелое, липкое и нечистое. Тогда прохладное речное течение проходило через мою душу и смывало все лишнее, инородное, прилипшее случайно.

Оказалось, что и у реки есть смена настроений.

Весной, разломав спиной лед и выбросив в море его осколки, она ликовала в свободе, распрямлялась в восторженном водяном беге, переставляла как ей хотелось валуны на дне, как веселая и чистоплотная хозяйка, очищала и обновляла свои берега, смывая с них портящий ее вид мусор, кормила кислородом полусонных с зимы рыб.

Меня она встречала весной с нескрываемой радостью: призывно подмигивала бликами, быстро-быстро и страстно нашептывала что-то...

Летом она много трудилась: купала ребятишек, стирала и полоскала белье, выращивала мальков, качая и подкармливая их в теплых, мутноватых заводях. Поэтому и вела себя спокойно и строго, не показывая никому, что ей хочется и поиграть, и поволноваться, и рассердиться на кого-нибудь злого...

Поздней осенью река, потемнев от усталости, текла опять величаво, неторопливо и полноводно. Широкогрудно и привольно дышала, как могучий человек, от которого многого ждали в трудах, и он не посрамил надежды. Снова идти под лед реке не хотелось, и днем, собравшись с силами, она ломала нарастающий по ночам тонкий, но упругий лед, рассыпая его на хрустящие, прозрачно-хрустальные осколки.

... Прошли годы, но любовь моя к реке только крепнет. Само ее существование — это незыблемая для меня опора. Течение моей жизни кажется мне истоком из реки моего детства. Душа моя не высохнет, пока есть влага в этой реке.

Я постоянно стремлюсь к ней, научившей меня плавать, бороться со встречным течением.

Она течет через мое сердце и очищает меня.

Я окунаюсь в нее с головой, и река смывает все прилипшее к моей душе, наносное, постороннее, недостойное...

Останься же полноводной, река! Пусть не замутнеют твои воды!

[1] Баклан — местное название каменистой отмели.

[2] Коржок - часть носового киля. (Здесь и далее примечания автора.)

[3] Суземные пожни — дальние лесные сенокосные луга.

[4] Лава — специально оборудованное место рядом с избой для приема пищи.

[5] Летник — тропа в лесу, которой пользуются только летом.

[6] Ревяк — морской бычок.

[7] Полёвки — здесь: полевые цветы.

[8] Пожня — лесной луг.

[9] Кулига — ответвления от сенокосных лугов.

[10] «Морда» — вид рыболовной снасти.

[11] Сорожка — плотва.

[12] Пестерь — плетенная из бересты заплечная корзинка.

[13] Рюжа — вид рыболовной снасти.

--">