Гэвин Лайл , Шарль Эксбрайя , Роберт Ллойд Фиш - Успеть к полуночи. Безмолвный свидетель. Позор семьи

стоило ему увидеть в Мерлене знакомый по музыкальным комедиям типаж веселого, легкомысленного гуляки, забывая при этом, что лучшие парижские адвокаты на работе такие же веселые и легкомысленные, как люди, которые гранят алмазы, чтобы заработать на жизнь.

Тут я вспомнил, что зарабатывать на жизнь приходится и мне.

— Анри, боюсь, что сейчас не смогу задержаться. Нельзя ли встретиться попозже?

Он ткнул своей толстой рукой в сторону лестницы и усмехнулся.

— Я пойду вместе с вами. Ведь мы теперь враги.

— Вы что, тоже занимаетесь этим делом?

— Naturellement.^[8] Знайте, что на этот раз «Ле Мэтр» настроен очень решительно. Задействован весь цвет парижской юриспруденции, и на этот раз мы докажем, что ваш Мерседес Меллони ворует у «Ле Мэтр»… modeles, — подыскивая нужное слово, он подобрал полы дождевика как юбку, — в вашем английском даже нет такого понятия… э… фасоны платьев. Мы это докажем, и он заплатит нам миллион франков. А потом мы с вами пообедаем, и я расскажу о работе, которую хочу вам предложить.

— Суд разберется, — сказал я, но Мерлен уже поднимался по лестнице.

Остановившись на полдороге, он посмотрел на меня сверху вниз.

— А может быть, вы уже больше не Канетон? И не работаете в разведке?

— Нет, не Канетон, просто Льюис Кейн.

— Луи, — сразу поправил он. — Все эти годы я так и не знал вашего настоящего имени… Ну ладно, пойдемте посмотрим на эти ужасные костюмы от Мерседеса Меллони. — И он заторопился наверх.

Глава 2

Насколько мне было известно, человека по имени Мерседес Меллони не существовало, что меня, впрочем, ничуть не удивляло и не огорчало. Просто однажды Рона Хопкинса осенило, что под этим именем будет гораздо легче продавать одежду его производства. Кроме того, у него возникла еще одна идея получше, и именно поэтому ему потребовались мои советы в делах, на которых я когда-то специализировался.

Разумеется, на первый взгляд это выглядело полным идиотизмом устраивать в Париже демонстрацию платьев и женских костюмов английского производства, но Рон не потащил бы через Ла-Манш целый самолет тряпок и манекенщиц за здорово живешь. По его словам, француженки предпочитают либо «от кутюр» от ведущих домов моделей, либо вещи, сшитые на заказ «в ателье за углом», и это предоставляло широкие возможности человеку, выпускавшему дешевую массовую продукцию повседневного спроса. Начав заниматься этим три года назад, он, на мой взгляд, оказался прав, если, конечно, учитывать кое-какие маленькие хитрости.

Демонстрация была организована в гостиной большого отеля на Монпарнасе скорее всего потому, что Париж на левом берегу Сены Рон считал «более парижским». Это была длинная узкая комната в белых и золотистых тонах с длинными алыми портьерами, прекрасно воссоздававшими обстановку времен первой мировой войны, когда отеля еще не было и в помине, что в известном смысле оправдывало наличие маленьких жестких стульев, предназначенных для зрителей.

Едва мы с Мерленом вошли, Рон бросился к нам с таким видом, словно мы были членами французского кабинета министров или законодателями моды, но, увидев меня, резко произнес:

— Ты опоздал!

— Как и оппозиция. — Я представил ему Мерлена. — Анри Мерлен, месье Рон Хопкинс. À vrai dire, c'est Mercedes Melloney.^[9]

— Enchante,^[10] — вежливо улыбнулся Мерлен. Рон был в темно-зеленом смокинге со светло-зелеными лацканами и розовой орхидеей в петлице, что должно было отражать гомосексуальные настроения, царившие, по его мнению, во всей французской индустрии моды. Однако и в этом костюме он выглядел английским, как ростбиф и гомосексуальным не более чем дворовый кот.

Быстрым взглядом окинув Мерлена с головы до ног, он показал на демонстрационную дорожку в центре комнаты.

— Места для тебя и твоего приятеля в первом ряду. И не вздумай теперь уйти в сторону.

Я сердито посмотрел на него, и мы, наступая на ноги, начали проталкиваться к нашим местам. В основном аудитория состояла из женщин того типа, которые либо стареют не толстея, либо толстеют не старея. Пара фанфаристов в медных шлемах с плюмажами протрубили сигнал, означавший начало просмотра очередной коллекции, и из арки, увитой розами, выплыло полдюжины манекенщиц. Где-то по дороге Мерлену удалось обзавестись программкой.

— Номер тридцать семь, — прочитал он вслух. — Называется «Printemps de la Vie», «Весна жизни». Какое --">