Ричард Адамс - Обитатели холмов

земли, почти совсем закрывала высокая трава. Но не успели приятели приняться за еду, как тут же попались на глаза двум старшим, бежавшим с другой стороны луга, от коровьего брода.

— Первоцвет? — поинтересовался один. — Прекрасно — дайте сюда. Ну-ка, ну-ка, быстро, — добавил он, когда Пятик замешкался в нерешительности. — Ты что, не слышал?

— Это Пятик нашел его, Ленок, — сказал Орех.

— А съедим мы, — ответил Ленок. — Все первоцветы — для Ауслы, ты когда-нибудь слышал об этом? Если нет — мы живо объясним.^[3]

Пятик уже сбежал. Орех догнал его у канавы.

— Сыт я по горло, — сказал он. — Всегда одно и то же. «У кого когти — тому и первоцвет». «У кого зубы — тому и нора». Знаешь, если я когда-нибудь попаду в Ауслу, я буду относиться к «задворникам» все же помягче.

— Тебе-то хоть надеяться можно, что когда-нибудь тебя туда возьмут, — откликнулся Пятик. — Вон ты как потолстел, а мне и мечтать нечего.

— Ты же знаешь, я тебя одного не брошу, — сказал Орех. — По правде говоря, иногда я думаю, не сбежать ли отсюда. Ну да ладно, давай-ка плюнем на все и попробуем поднять себе настроение. Может, сбегаем за ручей? Там почти никого нет — отдохнем немного. Если, конечно, ты скажешь, что это не опасно, — добавил он.

И Орех, и Пятик говорили так, словно давным-давно решили, кто из них двоих умней.

— Нет, опасности там нет, — ответил Пятик. — Если вдруг почую неладное, я скажу. Но, похоже, там не опасность, а что-то еще. Это ну не знаю… что-то грозное, словно гром: не знаю что, но что-то есть. Все равно пойдем.

Они перескочили через канаву. Трава у ручья была густой и влажной, и они побежали вверх поискать местечко посуше. Солнце садилось за противоположный склон, где уже побежали тени, и Орех, которому очень хотелось найти теплый солнечный пятачок, добежал почти до самых ворот Туг он остановился и вытаращил глаза:

— Что это, Пятик? Смотри!

Перед ними, в нескольких шагах, была развороченная площадка. На траве лежали две кучи земли. Два толстых столба, от которых несло краской и креозотом, возвышались над изгородью, словно два священных дерева, а прибитая к ним доска отбрасывала длинную, до края поля, тень. Рядом со столбом валялись забытый молоток и несколько гвоздей.

Высоко подпрыгивая, кролики подскакали к доске и спрятались в кустах крапивы, морща нос от запаха брошенного в траву сигаретного окурка. Вдруг Пятик испуганно задрожал:

— Орех! Это — отсюда! Я уже понял — что-то очень плохое! Что-то ужасное — совсем близко.

Он захныкал от страха.

— Что? Что ты имеешь в виду? Ты, кажется, говорил, что тут все в порядке.

— Я не знаю, что это, — ответил Пятик с несчастным видом. — Сейчас все спокойно. Но опасность — она приближается отсюда, да, отсюда. Орех! Смотри! Поле в крови!

— Не валяй дурака, это просто закат. И хватит, не говори ты так — страшно!

Пятик сидел в крапиве, дрожа и плача, а Орех пытался привести брата в чувство, силясь понять, отчего же он так перепугался. Если тут прячется что-то страшное, почему тогда Пятик не бежит в безопасное место, как всякий благоразумный кролик? Но тот ничего объяснить не мог, а только смотрел все несчастней и несчастней. Наконец Орех сказал: — Пятик, ну не сидеть же тут и плакать. Темнеет, в конце концов. Пора возвращаться.

— Возвращаться? — простонал Пятик. — Не надейся — оно и туда придет! Говорят же тебе, поле в крови…

— Ну хватит, — твердо сказал Орех. — Теперь буду я решать. Беда бедой, а пора в нору.

Он помчался вниз, через ручей, к коровьему броду. Пятик, беспомощный, со всех сторон окруженный спокойствием летнего вечера, от страха не мог двинуться с места и не сразу бросился догонять. А дома, куда он все же добрался вслед за Орехом, отказался было лезть в нору, и Ореху пришлось втащить его чуть не силой.

За вершиной противоположного склона село солнце. Ветер похолодал, посыпался дождь, и меньше чем через час стемнело.

В небе погасли все краски, а большая доска у ворот слегка поскрипывала от ночного ветра (будто бы говоря, что она не растаяла в потемках, а крепко держится там, куда ее приколотили), хотя некому было прочесть четкие острые буквы, врезавшиеся в белую древесину, как черные ножи. Буквы гласили:

ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО ДЛЯ ПОМЕСТЬЯ.

ШЕСТЬ АКРОВ.

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СТРОИТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА.

РАЗРАБОТКА ПРОЕКТА ЖИЛЫХ ЗДАНИЙ ЭКСТРАКЛАССА

ФИРМЫ САТЧ И МАРТИН,

ЛИМИТЕД, НЬЮБЕРИ,

--">