Марго Белицкая - Путь рыцаря (СИ)

постаравшись управиться как можно быстрее, вернулся с едой, отец стал мрачнее темного неба за окном.

Проведя рукой по лицу, он простонал:

— Почему я не могу быть с ней? Знаешь, мы ведь не разлучались с момента первой встречи, когда нам было по пять лет.

— Это женское дело, господин, — мягко проговорила Агата. — Доверьтесь повитухе.

— Да какой от нее прок! — рыкнул вдруг отец и с силой отшвырнул кубок.

Тот, звеня, покатился по каменному полу и разлившееся вино напомнило о кровавых пятнах на белой простыни.

Тут отец заметил Фрица и воскликнул преувеличенно бодро:

— Ты уже здесь, отлично! Скорее давай еду, я так голоден, что готов проглотить кабана.

Фриц поставил тарелку на маленький столик, отец тут же набросился на пищу, заталкивая в рот большие куски, но как будто не получая удовольствия. Он даже подавился, и Агата, ворча, стучала его по спине. Фриц с тревогой наблюдал за отцом, ища малейшие признаки сам не совсем понимая, чего. Фальши? Страха? Растерянности?

После ужина отец как ни в чем не бывало принялся проверять у Фрица заданный урок, требуя пересказать прочитанное и журя за ошибки. Словно хотел отвлечь сына от мыслей о матери. Или отвлечься самому?

Но сверху уже давно не доносилось криков, даже буря как будто стала утихать. Отец то и дело поглядывал на закрытое ставнями окно, возможно, надеялся после прекращения дождя опять поехать в Грюненвальд.

В душе Фрица пробудилась надежда, подкрепленная присутствием отца. Да, маме становится лучше! Может быть, даже не понадобится помощь высокомерного Андреаса.

Но, когда в комнату вошла повитуха, сердце Фрица кольнула ледяная игла дурного предчувствия. У женщины было странное выражение лица: торжественное и строгое, как у статуи Матери в деревенском храме.

— Хорошо, что вы вернулись, герр Ауэрбах, — басом произнесла она. — Мужайтесь, ибо Господь прекратил страдания вашей супруги, забрав ее и нарожденное дитя на Небеса.

Слова повисли в ставшем вдруг плотным воздухе, словно высеченные на нем резцом безжалостного скульптора.

Фриц замер, не в силах поверить в услышанное. Мама ушла на Небо? Не может быть! Она же только вчера разговаривала и смеялась, трепля сына по непослушным вихрам. Повитуха, наверное, ошиблась или неправильно выразилась. Но какое-то странное чувство, острой снежинкой резавшее сердце, подсказывало — все правда.

Первым опомнился отец и вскочил с кресла, взревев:

— Хватит врать, старая карга!

Он бросился к двери, и повитуха, не обижаясь на оскорбление, покорно уступила дорогу. Фриц, словно разбуженный этим полным боли криком, рванул следом за отцом. И хотя бежал изо всех сил, так, что аж в боку закололо, все равно не догнал.

Когда запыхавшийся Фриц остановился на пороге спальни, отец уже опустился на колени рядом с постелью и взял мать за руку. Ее обычно тонкое запястье сейчас казалось в широкой ладони отца совсем хрупким и прозрачным, как паутинка.

— Мара, Мара, открой глаза, — сбивчиво шептал отец, целуя бледные пальцы.

Его голос стал каким-то высоким и ломким, словно бы детским.

— Это все неправда, да? Ты ведь не могла оставить меня? Да, я попался на розыгрыш, признаю. Теперь открой глазки и посмейся надо мной, дураком, как обычно.

Но мать не открывала глаз.

Среди белых подушек и простыней Фрицу с трудом удалось различить ее лицо, показавшееся вдруг совершенно незнакомым. Чужим.

Ввалившиеся щеки. Посиневшие губы. Бледная кожа, обтягивающая кости так, что кажется, это уже не лицо вовсе, а голый череп.

Фриц с дрожью наблюдал, как отец целует эти мертвые губы, гладит высокий лоб и волосы, которые когда-то были золотыми, а теперь казались серыми.

— Мара, Мара, — повторял он.

Потом внезапно, сжав руку матери, запрокинул голову и закричал. Протяжно, на одной ноте. Словно и не человек кричит, а воет дикий зверь.

У Фрица внутренности свернулись в ледяной комок, дыхание застряло в груди. Ему показалось, что сейчас он сам умрет, станет таким же неподвижным и серым, как мама.

«Папа, — хотелось произнести ему. — Папа, не надо, прекрати».

Но язык прилип к небу, губы не шевелились. Фриц мог только стоять и смотреть на тело матери глазами, в которые вставили палки, не давая векам закрыться.

А отец все кричал и кричал.

Спасением от кошмара стала Агата. Он схватила Фрица, прижала к себе, позволяя спрятать лицо в ее --">