Святослав Владимирович Логинов - Ночь багровой звезды

зубами, поволокла на берег. Рыбинка билась, пытаясь вырваться. Ну и ну, папе таких никогда не попадалось. Хороша рыбонька: сом или щука, или… что там ещё огромным бывает? — севрюга какая-нибудь… Домой такую притащить, то-то папа удивится!

— Грар-мя!.. — громовой рык сотряс окрестности.

Бася обернулась и от неожиданности выронила несостоявшуюся севрюжину. Та шлёпнула пару раз мокрым телом и, добравшись до воды, нырнула в речку. Но это уже не волновало Басю. Она глядела через дорогу, где в непроходимой лесной чаще пристально светились три хищных глаза.

Потом, просочившись через непролазье, на дорогу вынырнул саблезубый владелец глаз, всех трёх разом. Припал к земле, уставясь на Басю, нервно ударил по бокам полосатым хвостом.

— Ой! — пискнула Бася на этот раз совсем не внушительно.

Во всей вселенной, более того, даже в окрестных деревнях не найти второго такого хвоста. Серое на сером, в тонкую полоску, ох, как это выглядит в багровом свете звезды!

Зверь рыкнул вторично, сотрясая лес и обрушивая далёкие скалы, и хвост вновь ударил в напружиненные бока.

— Бантик! — выдохнула Бася.

Неузнаваемый Бантик, выпустив когти, прыгнул на Басю.

Коготки у Бантика всегда были будь здоров. Они разорвали алмазную чешую на Басиной груди и животе, глубоко вонзились в живое. От боли Бася закричала и что есть силы отмахнулась хвостом. До этого Бася не замечала, что у неё есть хвост, а он оказался здоровенным, больше, чем у саблезубого Бантика, весь в костяных наростах, тяжёлый и мощный. Бантик отлетел с жутким мявом. Бася тоже закричала, забыв, что только что призывно шипела, и упала на землю. Сразу подняться не удалось. Бася возилась на грязном дорожном покрытии, которого раньше не замечала, в груди слепо тукала боль, и такая же боль тянула в животе. Наконец Бася сумела встать на ноги и оглядеться. Звезда по-прежнему висела в зените, но цвет у неё был не багровый, а скорей сиреневый. А на востоке ярко золотилось солнце.

Бася была совершенно голой. Почему, ведь она выбегала в ночной рубашке?.. Потом вспомнилось, как она бежала вдоль речки, а обрывки тонкой ситцевой ночнушки ветер сдувал со слишком мощных плеч и разбрасывал на пути.

Куда она теперь денется, голышом и вся в крови… и даже, если она доберётся к дому, то домой не попадёт: ворота заперты, и дверь заперта крепко-накрепко, а в доме все спят, и никому нет дела, что она пропадает тут одна-одинёшенька.

— Мамочка! — безнадёжно захныкала Бася.

И тут над вершинами рощицы и бескрайними просторами ручейка пронёсся крик:

— Бася! Басенька!

Ну конечно, ведь солнце взошло, и страшная звезда хотя и видна покуда, но светит не так багрово, как пять минут назад, а скорей лиловым или сиреневым светом. Родители в доме проснулись, увидели, что Бася пропала и теперь ищут её.

— Я тут! — крик получился слабым, неубедительным, но папа услышал.

— Басенька, я иду! — в сгущающемся утреннем тумане качнулась было невнятная тень, но тут же обернулась папой.

— Что с тобой?

— Кровь…

Папа скинул куртку, набросил её на плечи Басе. Папина куртка пришлась дочке до колен, словно пальто.

— Ничего, домой придём, мама полечит. Это у тебя царапины. Крови много, но неглубокие, скоро следа не останется.

Хорошо, что лечить будет мама. Папа бы намазал царапины иодом — вот, где настоящая боль! А мама зальёт рану перекисью. Не больно и так здорово шипит! Это испускают дух вредные микробы.

Папа быстро шагал с Басей на руках. Бася прижималась к нему, не думая, что перемазала кровищей всю одежду.

— Куда ж тебя понесло среди запретной ночи? — спросил папа, не сбавляя шага.

— Бантика искать. Бантик домой не вернулся, и я пошла его искать.

— И как, нашла?

— Нет, — ответила Бася и добавила совсем тихо, чтобы папа не разобрал: — Он меня нашёл.

--">