Иван Николаевич Пальмов - Белые облака

поняли. Встали и погнали дальше, с этими кучерявыми ребятами долго не высидишь, они не коровы, им бы вечно куда-то идти. Одно хорошо, овцы друг за дружку держатся, их стадный инстинкт сминает в один клубок и они не расходятся. Редкие случаи бывают, конечно, убегут двое, трое, но это скорее исключение. Коровы же напротив – личности, те сами по себе и им среди толпы не интересно. В их интересе найти какой-нибудь бесхозный сад и поживиться там, сколько возможно, а возможность эта будет как раз от тебя и зависеть. Для них любой бесхозный, в который можно пройти или вытянув шею отщипнуть груш или яблок через забор. Впрочем, сегодня мы пасем овец, а не коров, так что бегом. Вверх вниз и так далее, затем через лесополосу до реки, с реки на луг только чтобы обойти реку и снова очутившись на холме, мы опускаемся в деревню. Час уже поздний, вечер, солнце едва село, и мы провожаем все стадо, деля на комочки в каждый дом. Нас выходят встречать, а точнее своих овец, но у меня всегда складывалось впечатление, что именно нас. Они выстраиваются вдоль длинной улицы, которая проходит через всю деревню, мы раздаем овец, а нас встречают как героев, отдавая почести. Мне это видится именно так.

Придя домой, первым делом мы кормим скотину, а уж потом отправляемся отдыхать. За ужином я несколько раз донимал ба вопросами про драконов, и снова утверждал, что вчера его видел.

– это уж поди дед тебе наплел. – ба имела в виду нашего соседа. Про него все говорят, что он чудак и выдумывает небылицы, а дети его и слушают. Мне он тоже что-то рассказывал, но о драконах я узнал как вроде не от него, хотя верно уже не помню.

– вот почему раньше все верили, а сейчас вдруг как отрезало? – и действительно, ведь было и иначе.

– то старые люди были, и бога у них не было, вот и выдумали себе. – ответила ба. Я по ней всегда видел, с каким интересом она говорила про старое время. Ей всегда кажется, что те были умнее. Нет, не потому что не верили в бога, а просто, потому что старше. Сама-то она верит, и я это знал, несмотря на малограмотность, с какой она говорит о боге, в самой ней его больше всего.

– а что дракон, он может как наши овцы, такой же живой человек.

– может и так, у бога всего много. В старину люди тоже верили, но было это по-другому. Мы верим, а они то наверняка знали, знали и прошлое и чего еще вперед много, все видели, но один день как говорят, окончился, а вместе с ним и ушло все про что знали. Два человека вот так породили белый свет, а ведь и до них он был, но другой… – Ба задумалась и с минуту не говорила ни слова, глядя в окошко.

–так какой мир, ба? – не выдержав, спросил я.

– а я почем знаю. – ба аж дернулась когда я спросил. – А деда ты все равно не слушай, он умом давно пошел. – добавила ба.

Раннее утро еще не пробудило деревенских жителей и раз оно так, то это время скорее ночь. Дед уже не спит, он проснулся и успел позавтракать блинами, смоченными в тюре, которую готовил только он. Так уж вышло, что очевидно верного рецепта упомянутой тюри не было ни у кого, даже у самого деда, а попадало туда все, что было по душе самому деду. Выходя на двор дед не раз ударялся о вбитые через чур часто столбики, на них он вывешивал рыболовные сети, вентеря и другие снасти. Благо в это время деда никто не видел, не то смеху было бы во весь хутор, потому как если дед и не ударялся о столбы, то непременно путался в сетке, падал и бранился чуть слышно, но больше про себя. Несмотря на это в его жизни ничего не менялось уже очень давно, наверно с тех пор как столбы были вбиты. После всех передряг он, наконец-таки, заходил в сарай и выгонял овец. Бараны и овцы были не единственной его скотиной, кроме того был и пес. Звали его – Гарм. Имя страшное, но само существо безобидное. В отличии от нашего Шмыха.

Своих овец дед никогда не пас там, где пасутся остальные овцы. Он выгонял их лесом, и находя опушку побольше, держал их там сколько мог. Иногда я находил его, вроде как не специально, блуждал по лесу и вдруг такая встреча. По деду сложно было понять рад он мне или нет, но только дай ему шанс заговорить, о чем ему хочется, он упомянет всех ужасных зверей, каких знает. А еще птиц их он тоже любит, особенно феникса. Дед и о себе иногда говорит как о огненной птице. С ним однажды случился пожар, он остался живой, но именно с той поры говорят, его ум пошатнулся. Я только знаю, в какую сторону, а другим его и не видел.

Я

--">