Николай Аркадьевич Липкин - Антонина Брантович

медведей.

В устье Августовского канала у шлюза Домбровка «адмирал Кузнецов» был едва не потоплен в результате нападения гигантского Кракена. Если бы не героизм местных жителей – розовощеких жизнерадостных великанов! Верхом на невиданных доселе Конг Сом Оэну огромных животных, называемых «муусами», на длинных узловатых ногах, с большими ветвистыми рогами. Они оплели Кракена веревками, сплетенными из местных растений «kanyushyna», закидали его палками и камнями, пока тот не разжал свои щупальца, выпустив из смертельных объятий ветхий авианосец.

На сто шестьдесят третий день путешествия Ивану Игоревичу привиделся Сам. В ермолке, с голым торсом, опоясанным с двух сторон пулеметными лентами, как у красно-революционных матросов, он подлетел к авианосцу верхом белом стерхе.

– Кораблик вернуть бы надо, – с суровым прищуром сообщил Сам.

– Зачем? – удивился Иван Игоревич. – Он итак еле плавает.

– Без авианосца наши славные сражения перестали быть славными. Наши подлодки тонут, самолеты разбиваются, ракеты летят не туда куда надо. Нас совсем перестали бояться! – воскликнул Сам.

– Там тут же все сломано! Корпус весь прогнил, навигацию продали Шундрику Акопяну, ракеты отправили в Албанию, все самолеты во время вашей последней свадьбы в море посбрасывали, чтобы освободить место для гостей. Бурятские богатыри третий месяц без зарплаты, забастовку объявили, колесо крутить отказываются, хотят назад к лемурам.

– Дело как раз в этом самом колесе имени Брежнева, – терпеливо пояснял Сам. – Пока колесо крутиться в далеких-далеких краях, на мысе Мысхако, на самой вершине горы Колдун в древнем монастыре, где захоронена правая бровь Леонида Ильича адыгейские монахи-колдуны читают мантры, прославляя нашу воинственную мудрость. Перестанет колесо вертеться, колдуны перестанут священные тексты читать. А без молитвы, ты же знаешь, нынче никуда…

– Без корабля я не смогу найти свою милую Антонину Брантович! – воскликнул Иван Игоревич.

– Антонину мы твою найдем! Это я тебе сто пудово обещаю! Вот, победим всех наших врагов, изведем соседей-извергов бесконечными конфликтами, изничтожим предателей, что мемасики на нас постят! И сразу же Антониной займемся. Я лично возглавлю поиски. Зуб даю!

Крепко сдружились к тому времени Конг Сом Оэн и Иван Игоревич. Не стал камбоджийский пират противодействовать решению своего товарища. Осознав, что для благородного мужа долг перед Родиной сильнее любви. К тому же, без навигатора в смартфоне Vertu и богатырей-бурятов авианосец стал для него совершенно бесполезным. Хоть и с тяжелым сердцем, оставил он «адмирала Кузнецова». Пересев в деревянный сампан, отправился к родному берегу.

Долгой и нерадостной для Конг Сом Оэна была дорога домой. Тяжело было на сердце, потеря товарища и любимой питомицы оставили в нем глубокую незаживающую рану. С грустью смотрел он на показавшиеся в дымке очертания родных берегов. Тоска и печаль царили в его в душе.

Но что это, что это? Откуда слышен это милый сердцу лай? Неужели ему не чудиться? Неужели это на самом деле? На берегу, у самой кромке воды резвилась она… Она!.. Милая, милая Антонина!..

Сколько ж радости, сколько нежности было в их встрече! Конг Сом Оэн подхватил свою любимицу на руки, тискал ее в своих объятиях, тормошил стоячие ушки, гладил нежную шерстку. Вертя рыжим хвостиком, Антонина Братнович своим шершавым язычком слизывала кристаллики морской соли с морщинистого лица пирата.

Все жители поселка вышли на берег встречать своего героя. От них Конг Сом Оэн узнал, что через две недели после нападения Антонина с одним из бандитов Ритхи Пана были найдены в лесах на побережье Меконга. Зная, как Конг Сом Оэн дорожит Антониной, лютой смерти предали ее похитителя – отрезали руки и ноги и оставили умирать на берегу великой реки. Спасенную Антонину накормили, отпоили и поселили в лучшей хижине деревни. Никто, конечно же, и не сомневался, рано или поздно Конг Сом Оэн вернется в родную Буд Дудь!

Примечания

1

Пожалуйста, поменяйте простыни. – на кхмерском.

(обратно)

2

Я не ем свинину. – на кхмерском.

(обратно)
--">