Холли Блэк - Белая кошка

вниз. То тут, то там щелкают камеры мобильников. Девятиклассники свешиваются из окон соседнего Стронг-Хауса, старшеклассники в пижамах и халатах толпятся на газоне. Конечно, черта с два их сейчас загонишь обратно.

Ухмыляюсь во весь рот и тихо говорю сам себе:

– Сейчас вылетит птичка.

– Спускайтесь немедленно, мистер Шарп! Я вас предупреждаю! – опять кричит завуч.

– Мисс Нойз, я в порядке. Не знаю, как сюда попал. Ходил во сне, наверное.

Мне снилась белая кошка. Уселась на грудь, часто дышала, словно хотела весь воздух из легких вытянуть, а потом раз – и откусила язык. И не больно совсем, только невероятно страшно. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мой мокрый красный язык мышью извивался у нее в зубах. Вернуть его во что бы то ни стало! Я вскочил с кровати и прыгнул на зверюгу, но не тут-то было: слишком уж шустрая и тощая. Погнался за ней. А потом очнулся на крыше.

Вдалеке завыла сирена, потом все ближе, ближе. Я уже не могу улыбаться – губы болят.

Пожарные ставят лестницу, снимают меня, выдают одеяло. Зубы так стучат, что ни на один вопрос толком ответить не получается. Как будто правда кошка язык откусила.

В кабинете завуча последний раз я был вместе с дедом, на зачислении. Помню, он пересыпал в карман мятные леденцы из хрустальной вазочки, когда Уортон отвернулся. Он все распинался, какой из меня получится превосходный ученик. А сама вазочка между тем нашла приют в другом кармане дедушкиного пальто.

Сижу в том же самом зеленом кожаном кресле, кутаюсь в одеяло, дергаю нитки из марлевой повязки на руке. Да уж, превосходный ученик.

– Ходили во сне?

Уортон стоит у книжных полок и задумчиво водит затянутой в перчатку рукой по истертым корешкам каких-то древних энциклопедий. Он уже успел нацепить коричневый твидовый костюм, но волосы по-прежнему торчат в разные стороны.

На столе красуется новая хрустальная вазочка с леденцами. Дешевка. В голове гудит. Вот бы это были не конфеты, а аспирин.

– Я раньше ходил во сне, но это было очень давно.

С детьми такое часто случается, особенно с мальчиками – в интернете вычитал, еще в тринадцать, после того раза, когда, посиневший от холода, проснулся на дороге. Странное было чувство, будто откуда-то вернулся, но откуда – не помню.

Лучи восходящего солнца золотят деревья за окном. Мисс Норткатт, директриса, пьет кофе. Глаза у нее опухшие и красные. Она так вцепилась в кружку с логотипом Веллингфорда, что кожа на перчатках натянулась.

– У вас, кажется, были проблемы с девушкой.

– Нет, вовсе нет.

После зимних каникул Одри меня бросила из-за моего поганого характера. А какие, спрашивается, могут быть проблемы с девушкой, если и девушки-то нет.

Директриса прокашливается:

– Поговаривают, вы принимаете ставки. Может, проблема в этом? Задолжали кому-то?

Опускаю глаза и пытаюсь сдержать улыбку. Да-да, у меня маленькая криминальная империя: всего лишь подделка документов и букмекерство, ничего больше. Я даже братцу Филипу отказал, когда тот предложил по-тихому снабжать учеников спиртным. А директрисе вроде плевать на наши развлечения. Слава богу, она не знает, что самые популярные ставки у нас на учителей – кто с кем спит. Она и Уортон, к примеру, – пара, на которую мои клиенты денег не жалеют. Хотя что между этими двумя может быть? Я качаю головой.

– Возможно, перепады настроения? – это уже завуч.

– Нет.

– Потеря аппетита? Бессонница?

Он что, справочник цитирует?

– Да, со сном у меня явно проблемы.

– Что вы имеете в виду? – директриса тут же напряглась.

– Да ничего! Я во сне ходил, понимаете? И прыгать не собирался. Если бы хотел покончить с собой – не полез на крышу, выбрал бы местечко повеселее. Да даже если с крыши – уж точно штаны бы не забыл надеть.

Мисс Норткатт возвращается к своему кофе. Кажется, пронесло.

– Наш юрист говорит, что пока доктор не даст заключение о вашем состоянии, в общежитии вам оставаться нельзя. Мы должны быть уверены, что подобное впредь не повторится. Страховка такого не покроет.

Ошарашенно молчу. Нет, я понимал, что разговор будет не из приятных – ну, отчитают, может быть, даже вкатают пару дисциплинарных, но не думал, что будут какие-то серьезные последствия.

– Но я же ничего плохого не делал.

Полнейшая, конечно, глупость. Неприятности не потому случаются, что ты их заслужил. Да и, честно говоря, грехов на моей совести немало.

– Мы связались с Филипом, он вас заберет, – подводит черту завуч и переглядывается с --">