(Каролина Инесса Лирийская) - В янтаре (СИ)

уже мало что поможет…

— Обычное лицо, — спокойно говорит Севика.

— В детстве ты называла меня крысенышем.

Она позволяет себе широкую ухмылку:

— Ладно, я скажу «на любителя». Правда, из таких любителей я знаю только Амалию, но в те годы она готова была дать в подворотне кому угодно за горстку монет…

— Было не так уж плохо, — кивает Силко.

Возможно, он немного скучает по тем временам.

Он в нерешительности смотрит на краски и несколько кистей. Все это он купил в какой-то лавке, не слишком-то разбираясь в том, что подсовывает ему торговка. Севика едва ли может помочь советом; она подкрашивает губы и веки, наносит почти что густую боевую раскраску, а это совсем не то, что скрывать огромным шрам, расползшийся на половину лица.

— Можно я попробую? — доносится робкий голосок Джинкс.

Девчонка все это время сидит в кресле, подобрав ноги, и малюет что-то в своем альбоме. В такие моменты ее можно не трогать — тогда она и не заметит, как пройдет время, будто впадая в подобие безумного транса. Силко не отваживается выдергивать ее из него, думая, что это может только навредить шаткому детскому рассудку. Но он думает, что Джинкс, должно быть, вовсе не слышала, о чем они с Севикой разговаривали. Хлопает глазами, будто только что проснулась…

— Ты умеешь краситься? — улыбается Силко.

— Ну, я видела, как красится В-Вай, — Джинкс запинается, но все справляется, глядя на осторожно кивающего Силко. — И пару раз я у нее брала краски, хотела попробовать. Так можно?

— Давай, — решает Силко.

Смотрит на свои художества и думает, что хуже уже не будет. Что бы Джинкс на нем ни изобразила.

Она садится на стол, ловко забираясь, а Силко поворачивается к ней изуродованной стороной. Слышит, как неодобрительно вздыхает Севика: обычно Силко не подпускает к себе никого на расстояние удара, но Джинкс — совсем другое дело. Девчонка деловито возится с красками, набирает на кисточку и даже заставляет его повернуться поудобнее. Прикосновение мягкой кисти кажутся почти приятными, когда Силко ненадолго пытается отвлечься, не думать, не коситься на зеркало, отражающее его полудемоническое лицо…

— А мне нравится твой глаз, — вдруг говорит Джинкс, вглядываясь во что-то на глубине зрачка. — Он так переливается. Как будто золотые искорки. Очень красиво.

— Спасибо, — рассеянно говорит Силко.

Он знает, что его боятся. Не будь он достаточно силен, презирали бы, как калек, копошащихся в Зауне. Этот глаз — его проклятие, и иногда Силко кажется, это просто так случилось, что сквозь человеческую оболочку стало видно его настоящего. Сгорающего от ненависти.

— Готово! — объявляет Джинкс, хлопнув в ладоши.

Осторожно подходя к зеркалу, Силко коротко выдыхает. Он и забыл, когда последний раз настолько походил на человека. Шрам все же видно, да и чувствуются зазубрины линий, проходящих по лицу, но все же это не мертвенно-серый цвет отмершей кожи. Джинкс дорисовала ему бровь, прошлась по остаткам ресниц…

— Замечательная работа.

Ему приходится схватиться за тяжелую раму, чтобы Джинкс не свалила его, кинувшись обнимать.

— И ничего ты не страшный, — бормочет она совсем тихо. — А кто так говорит, они не понимают ничего.

— Я тебе верю, — улыбаясь, говорит Силко.

Севика, наблюдающая за ними, только цинично хмыкает.

--">