Катерина Ядовитовна Змея - Исцеление души

— Что? — Не поняла девушка, отстранившись. Император сел около нее на колени, смотря на посуровевшее лицо Виктории.

— Прости, но я уже выбрал свой путь…

— Жестокую смерть?! — Не верила она.

— Да, — Элестэй опустил голову. — Прости меня за все.

— Я простила тебя, — ответила девушка, дотрагиваясь до его щеки. — Но почему теперь ты не хочешь уйти со мной?

— Это звучит заманчиво, но нет. — Он все еще не мог смотреть в ее глаза, боясь, что ему не хватит мужества во всем признаться. — Я заслужил смерти, слишком много лет я жил в жестокости, думая лишь про себя. Пришло время получить свою «награду» за это! Я желаю умереть сейчас императором, а не все оставшиеся года прятаться от людей, ничего не имея…

— А не хотел ли бы ты что-то поменять в этой жизни? — Не унималась Виктория, раздосадованная таким ответом. Раньше она желала ему смерти, теперь же пыталась уговорить его в обратном.

— Знаешь, когда корабль тонет, капитан остается на нем и умирает с ним. Я желаю уйти так же…

Менестрель хотела ответить что-то еще, но послышались крики. Воины пробрались в замок.

— Тебе нужно уходить! Быстрее! — Элестэй поняв, что девушка не торопится, схватил ее за руку, ведя к лестнице на второй этаж. По дороге им встретились пару вражеских солдат, и мужчине пришлось применить оружие. Убив воинов, он, наконец, попал на вторые этажи. Виктория ошарашенно шла за ним, теперь осознавая, насколько стало опасно.

— Они убиты! — Раздался крик солдат, которые обнаружили на лестнице тела товарищей.

— Быстрее! — Шепотом скомандовал император, таща девушку к кабинету, где был тайный ход. Они забежали за двери, где Элестэй тут же перекрыл двери подсвечником.

— Это лишь на мгновение задержит их, — отозвался он, подходя к огромному, в человеческий рост, зеркалу. Покрутив лепку на раме, император стал с мучением ждать, пока медленное зеркало откроет проход.

Солдаты стали выламывать двери, крича что-то с той стороны.

— Полезай! — Скомандовал Элестэй, чуть ли не силой заводя девушку в темный проход.

— Я без тебя не уйду! — Воспротивилась она и тогда он быстро поцеловал ее, отвечая:

— Кто-то же должен будет его закрыть! — И прежде, чем она осознала его слова, Элестэй толкнул ее, заставляя девушку падать, по крутому склону туннеля. Непроизвольно спускавшись по гладкому камню, она увидела, как погасла точка света, от закрывшегося зеркала.

* * *

Как только девушка выбралась наружу, оказавшись вдалеке от замка, около лесной реки, ее захлестнули слезы. Она зарыдала, не сдерживая слез, скрутившись комочком, лежа на холодном снегу.

Как он мог? Этого его выбор? Дурак!

Столько накопившееся за это время, наконец, вышло наружу, катясь градом по ее щекам. Неужели она сожалеет о Элестэе? Но почему? Это «почему?» мучило ее, заставляя извиваться и биться в истерике, каждый раз повторяя одно и тоже слово и не находя ответа.

Ей хотелось умереть, замерзнуть здесь, но она вспомнила, что у нее есть сын и брат. Люди, ради которых стоит жить. Она заставила себя подняться на ноги.

Сейчас ей следовало отправиться к сыну и забрать его. Девушка понимала, что поступила глупо, оставив его одного с той женщиной. Ее долг сейчас — уберечь Армандо.

Без устали она преодолевала препятствия, стараясь приблизить свой путь к сыну. Ее мысли были заняты им, и она молилась богам, чтобы все было хорошо, и Тиманэш не обманул ее. Нет, она верила, что маг не может обмануть ее.

А еще она боялась думать про Элестэя. Каждый раз, отгоняя от себя мысли о нем. О чем угодно, лишь бы не о нем!

И вот, деревня со знакомым названием. Почти на изнеможение, она спросила у местных, как пройти к Гэрии и ей показали дорогу. Постучав с силой в дверь, и ей открыли.

О, чудо! Это была Гэрии, на чьих руках плакал ее живой здоровый сын.

Расплакавшись, Виктория выхватила у ничего непонимающей женщины ребенка. Стала обнимать его и целовать, приговаривая слова любви и клятвы, что более никогда его не оставит.

— Виктория, что с вами? — Удивилась женщина. — Пойдемте в дом, вы ужасно выглядите!

Гэрия силком завела девушку в дом. Отобрав ребенка, укладывая того спать, она заставила Викторию выкупаться, накормив ее. Менестрель была словно во сне, только сейчас понимая, как устала, и как должно быть ужасно она выглядела, после стольких дней пути.

Еще раз обняв перед сном сына, девушка с удовольствием уснула, чтобы на утро рано встать --">