(храм из дров) - Карты и лезвия (СИ)

========== Глава 1 - Два повода нажраться ==========

Путник вёл лошадь на ритмичные удары металла о металл. Привязал вороного в тени дуба, к забору, явно возведённому недавно: от него ещё пахло смолой, а у основания была перекопана земля. Пара сорок вспорхнула с ограды, будто в ритм забила крыльями звону из крытой террасы, жмущейся к большому бревенчатому дому.

Гость направился по каменной дорожке к хате, когда заметил глядящего на него краснолюда в тени крыльца. Путник помахал ему, прочищая горло. Краснолюд сощурится: на груди человека ярко блестел в лучах вечернего солнца медальон. Нелюдь махнул в ответ варежками бинтов и встал, пошёл навстречу. Он упустил момент, когда люди и нелюди обычно морщились, глядя на этого ведьмака, даже наоборот, несказанно чему-то обрадовался.

— Добрый денёк, — неразборчиво поздоровался гость. Слова его зажёвывались в кашу — не удивительно с таким-то лицом. — Марек Яр, к кузнецу.

— Добрый, добрый, — пробасил краснолюд. — Я Коржик, сын его. Батька вон, слышь, в кузне.

Коржик, молодой нелюдь ещё с пухом вместо бороды, проводил Марека до пристройки. Весь недолгий путь рассматривал посетителя с интересом. Ведьмаку это было не в новинку, хотя от краснолюдов он такое внимание получал редко — они к шрамам, тем более ожогам, нелюди привыкшие. Впрочем, Коржик выглядел лет на двадцать, а значит, ему могло быть годочков эдак десять. Он начал вздыхать от напряжения. Довёл гостя чуть ли не под руку до ворот террасы, больше напоминавшей амбар, и вдруг выпалил:

— Дальше разберёшься!

И убежал в сторону крыльца.

Не разобраться было сложно: из-за настежь открытых дверей на ведьмака несло жар печи, обдавало неприятным в душном дне теплом. За стенами дышала кузня, и в ней, наплевав на зной, трудился перед наковальней краснолюд. Он ударил несколько раз по раскалённой заготовке и осмотрел ее. Окунул в бочонок.

— Э, хозяин? — подал голос Марек, дождавшись тишины.

Краснолюд обернулся. Его борода убрана была на плечи, стянута за спиной с патлами, чтобы не мешали. Весь он стоял мокрый, и разило от него краснолюдским тяжёлым потом.

— Здарова. Никак ведьмака черти принесли!

— Принесли. А ещё наболтали, что ты лучший в Бругге кузнец.

Краснолюд заулыбался, вытащил из масла заготовку и отложил на железную сетку. Стянул перчатки и потер руки об замызганный передник, размазал по лицу копоть, сметая пот.

Марек протянул кузнецу ладонь. Он знал: краснолюды любят этот жест. По его наблюдениям, краснолюды вообще любят все тактильные жесты.

Они крепко пожали руки.

— Тебе не наврали. Я Дунн Новрог, лучший мастер не то, что в Бругге — вдоль всей Яруги.

— Эба как. Ну, ты-то мне тогда и подсобишь.

Ведьмак достал из набедренных ножен клинок. Вернее, только его половину. Пламенеющее лезвие оканчивалось сколом. Марек перевернул ножны и с усилием вытряхнул три крупных осколка.

— Ох!..

— Чем богаты.

Дунн принял от Марека куски меча с обеспокоенным видом. В мастерскую влетел Коржик, пряча что-то в больших ладонях. Ойкнул, чуть не врезавшись в ведьмака, и отошёл за спину отца.

— Сломал, вот, пару дней назад. Навещал кузнеца под Армерией, сказал: не починит.

— Людь небось был.

— Людь, — бормотнул ведьмак, тщетно пытаясь задавить Коржика в гляделки.

Кузнец кисло сжал губы да свёл косматые брови. Изучил сначала осколки, затем принялся за меч. Глядел он больше на гарду, чем на место разлома.

— Что скажешь?

— Ну, ведьмак. Я пиздеть не стану. Тоже не возьмусь.

— Отчего же?

— А оттого, что похерю всё, что тут наворочено. Ты смотри: сталь махакамская, да походу, — Дунн поковырял ногтем металл на сколе, — разных составов. Работа со станка, каких в Северных Королевствах нет и не будет никогда. Про писюльки руньи даже не бубню, вон, гляди, у тебя прям по каракуле слом, а вон ещё, — Дунн указал на разорванную руническую вязь вдоль желоба. — А самое-то главное: клеймо.

— А что клеймо?

Марек с Дунном и Коржиком втроём нависли над гардой: на её поверхности, на плоскости со стороны черенка, вытравлен был ряд непонятных ведьмаку

--">