Святослав Владимирович Логинов - Porte ouverte

над ним, а потом герцог оказался во внутреннем дворе, совершенно пустом. К стенам здесь примыкали несколько строений, как во всяком замке. Арсенал, казармы — двери их были распахнуты, и внутри никого не было. Перед донжоном высилась груда рыхлой земли — именно в неё безвредно канули ядра, выпущенные церковными бомбардами.

Что ж, это правильно. Сколь ни будь неприступен замок, не следует позволять впустую лупить по его стенам из пушек.

Вход в главную башню всегда располагается так, чтобы враг, ворвавшийся в крепостные ворота, вынужден был обходить её под градом ядер и пуль. Порт Уверт в этом отношении ничем не отличался от прочих замков.

Герцог объехал донжон и остановился перед распахнутой дверью, за которой поджидала беспросветная темень. Именно туда вели следы солдатских сапог, чётко отпечатавшиеся на пыли, нанесённой поверх брусчатки.

Здесь герцог остановился и протрубил вызов ещё раз. Теперь ответ был. В темноте обозначилось движение, и во двор вышел худой старик в сутане до пят.

— Ты кто? — одновременно произнесли гость и хозяин.

— Я герцог Эрлау, владелец и сеньор всех окрестных земель. И я хочу знать, что творится в моих владениях.

— Я граф Мэлуа, и это мой замок. Земли графства давно захвачены жадными соседями, но замок, как и прежде, неприступен, а значит, графство Мэлуа живёт.

— Хроники утверждают, что последний из рода Мэлуа покинул этот мир сто лет назад.

— Вполне возможно, сиятельный сеньор, но кто вам сказал, что по ту и по эту сторону распахнутых ворот находится один и тот же мир? Вы утверждаете, что земли за стенами замка ваши, ну так и владейте ими. А здесь — мой феод.

— А люди?

— Люди сами выбирают, по какую сторону распахнутых ворот им быть. День назад здесь прошёл сильный отряд. В сердцах этих людей не было сомнения. Они шли воевать, карать и покорять. Никто из них не пытался остановиться и спросить дорогу. Они полагали, что путь им известен, и так оно и было. Я не вышел к ним — зачем говорить с теми, кто не знает сомнений? Они обыскали дворовые постройки и прошли в башню.

— Что с ними стало?

— Они идут. Их путь прям.

* * *

Пыльное солнце висело в зените, не собираясь заходить. Вода во флягах у солдат давно закончилась, сухой хлеб драл горло. За всё время похода им ни разу не встретилось человеческого жилья. То, что солдаты поначалу приняли за деревню, деревней не было, скорей гнездовьем каких-то насекомых вроде богомолов. Обитатели гнёзд, не вступая в схватку, разлетались во все стороны или безропотно гибли под мечами.

Воды в гнёздах найти не удалось.

Солдаты изловили живьём двух насекомышей, но от них не удалось добиться ни единого слова. Пленники слабо шелестели крыльями и не проявляли ни раскаяния, ни злобы. Имманус пытался изгонять из схваченных бесов, но экзорцизмы не возымели действия. Подвергнутые пыткам летучие твари не кричали и не пытались сопротивляться. Наконец из обломков гнёзд был сооружён костёр, где и нашли свой конец уродливые насекомые.

Но и на костре они вели себя противно всем правилам. Вместо душеспасительного действа вышло действо позорное. Жечь на свечке пойманную муху и то казалось более достойным занятием.

Солдаты роптали. Куда идти, не знал никто.

Покинув сожжённое гнездовье, Имманус объявил, что только святая месса откроет воинам истинный путь.

Вновь солдаты выстроились в каре. Прекрасная вещь — солдатский строй: он легко смыкается, и не видно, сколько человек не хватает в строю. Охрипшие голоса читали молитвы, на дискосе лежал закаменевший хлеб причастия, рядом стояла чаша. Имманус омыл руки. При виде капель, падающих на землю, по толпе прошёл стон. «Мы гибнем от жажды, а он льёт её, не глядя!»

Кровь Господня, претворённая в вино, наполнила чашу.

Сколько там было этой влаги? Один небольшой глоток. Но именно он переполнил чашу терпения. Ландскнехты, набранные в германских землях, заражённых лютеранской ересью, не могли спокойно смотреть, как священник причащается вином, не оставив пастве ни единой капли.

В германских землях миряне причащаются не только хлебом, но и вином. А здесь им дозволено только созерцать.

Строй нарушился. С криками: «Пить! Вина! Воды!» — солдаты ринулись на своего предводителя. Имманус вздел бронзовое распятие и обрушил его на --">