Марина Самарина - История Наташи

вполне способна попросту не заметить. Стыдно сказать, но даже силуэты белок (?), скачущих по деревьям, я усмотрела далеко не сразу (хотя, в точности так ни одной и не разглядела).

За время своего вынужденного путешествия я здорово похудела — одежда болталась на мне как на вешалке. Штаны держались исключительно на ремне, в котором пришлось проковыривать дополнительные дырки (спасибо фее женских сумок — благодаря ей, в них есть куча всего, включая пилочку и неведомо как попавшие туда, маникюрные ножнички в пластиковом футлярчике). В процессе ковыряния я вдруг подумала, что мечта похудеть-то исполнилась! И вопреки обстоятельствам, очень этому факту обрадовалась. Ведь обычно я надевала этот ремень исключительно из принципа — прилагается к костюму, значит буду носить, хоть он при сидении и неудобно давил на живот.

Несмотря на неожиданно полученную стройность, видок у меня был, наверное, ещё тот. Руки обветрили и потемнели от загара (полагаю, что с лицом та же история), одежда вся пропылилась и испачкалась, о бывших дорогих туфлях вообще молчу — их оставалось только выбросить. Хотя, я много раз сказала себе спасибо за то, что в то утро надела именно их — без каблука и со шнуровкой, а то было бы мне шоу в виде шатания по лесу на каблуках. Ноги от сильных потёртостей спасали, драные теперь, тонкие эластичные носочки, да пластыри, без запаса которых не выходит из дома ни одна вменяемая жительница большого города. Но постепенно мне становилось совершенно наплевать, как я выгляжу — мне просто хотелось выйти к людям.

Со временем, я даже выстроила себе определённые правила лесной жизни — когда просыпаться, когда останавливаться, когда просто идти.

На ночлег приходилось устраиваться засветло, чтобы до заката успеть натаскать веток для костра и лежанки, поесть, отметить на календарике очередной прошедший день, немного притушить огонь и рухнуть спать. Просыпалась я до восхода, как только птицы начинали свою предрассветную перекличку. А первые лучи солнца заставали меня уже в пути. Три-четыре раза в день приходилось останавливаться на отдых, но чем дольше я шла, тем легче давались дневные переходы.

По ощущениям, мой путь пролегал с возвышенности вниз. Это были не скалы и не огромные горы, а просто некая, достаточно пологая, возвышенность. Мой ручеёк, как-то незаметно влился в бОльшую речку, которая несла свои воды, наверное, на равнину, потому что идти было довольно удобно. Это удобство и привело меня к очередному шоку.

За две недели постоянного движения, я так втянулась в монотонную ходьбу, что совершенно не обращала внимания на то что меня окружает. Конечно, я отмечала, что густой лес сменился на редколесье, потом берега стали более пологими и вокруг была уже почти равнинная местность, с редкими рощицами и кустарниками, растущими где попало. Но когда мои ноги пошли по вьющейся вдоль берега, просёлочной дороге, я далеко не сразу это осознала.

"Ой! Дорога! — обрадовалась я, стряхнув отупение. — Скоро выйду к деревне!" Вы спросите — почему к деревне? Да потому что в моём урбанистическом сознании, просёлочная дорога была прочно связана именно с деревней. Дорога и река делали крутой поворот, и я повернула вместе с ними. За поворотом, в речной излучине, из-за расступившихся густых кустов, я увидела, нет, не деревню с петухами и трактором за околицей, а что-то вроде городка, окружённого серой каменной стеной, с настоящими угловыми башнями и большими, открытыми сейчас, воротами. Утро было ещё ранним и солнечные лучи светили мне в спину, хорошо освещая эти нереальные стены и башни с бойницами. Не знаю сколько я простояла открыв рот — в голове крутилась только одна мысль: "Это не Европа и не Азия. Мамочки, где я?!"

Часть 2 Форт

Очнулась я от похлопывания по плечу. Резко обернувшись, я увидела мужчину с острыми чертами лица, длинным носом и неожиданно веселыми, маленькими карими глазками. Оказывается, я совершенно не слышала, ни как подъехала тяжело гружёная повозка, ни как он ко мне подошёл. По виду, мужчина был примерно моих лет и как-то странновато одет: на ногах — узкие тёмные штаны и короткие сапоги, сверху — отчаянно малиновая рубаха без воротника, что-то вроде цветного шейного платка и коричневая куртка. Он был без головного убора, с довольно длинными волосами, заплетёнными в тугую простую косичку. Облик этого человека был в чём-то настолько чужеродным, что я просто застыла, --">