Сергей Баранников - Культ Вуйтара (СИ)

Мелкая дрожь пробежала по телу. Накатила невыносимая слабость и мир вокруг потемнел. Больше не было сил терпеть и бороться. Теперь, когда караван уходит дальше, у десятника не было шансов.

«Но разве это повод, чтобы сдаться?» — в его голове мелькнула эта мысль, и он ухватился за нее, словно за соломинку.

— А–а–га–ар! — он хотел закричать, что справится, что выживет и вернется домой, где его ждут, но вместе этого из груди вырвался лишь крик полный отчаяния. Воин перевернулся набок и пополз. Каким–то невероятным усилием воли ему удалось найти в себе силы для этого. Цепляясь пальцами за раскаленный песок, он греб вперед, словно черепаха, прокладывающая себе путь к спасительным просторам океана.

Стук копыт и приближение пустынников он скорее почувствовал, чем услышал. Два всадника остановились рядом и переговаривались между собой. К своему удивлению, Рейнард узнал родной язык. Кочевники общались между собой на его родном языке, пусть и с акцентом.

— Это один из реденцев. Посмотри на его одежду.

— И пусть себе ползет, Ярвис. Все равно он уже труп.

Пустынник спрыгнул на землю и подошел к Рейнарду. Упершись носком сапога ему в плечо, он толкнул его, заставив перевернуться на спину. Десятник рухнул и открыл глаза, пытаясь рассмотреть лицо кочевника, который склонился над ним и с надменным видом рассматривал умирающего воина.

— Ты труп, чужак. Если твоя рана не доконает тебя, то ты умрешь от жажды. Я даже не знаю стоит ли мне прикончить тебя раньше, чем это сделает палящее солнце?

Пустынник извлек из ножен саблю и провел ей по телу воина от паха и до самого горла, а затем с силой вонзил ее в песок возле самого уха. Рейнард пошевелил пальцами. Рука все еще слушалась его. Что же если и умирать, то хотя бы в бою. Он напрягся, и когда пустынник склонился над ним, потянулся за кинжалом, спрятанным за голенищем. В одно мгновение оружие оказалось в руке десятника и вонзилось в живот пустынника. Тот дернулся и замер, крепко схватив воина за руку. Жизнь оставляла тело пустынника, и вскоре он обмяк, рухнув рядом с воином.

— Ярвис, что случилось?

Второй пустынник спрыгнул на песок, а Рейнарда трясло от переполнявшей его силы. Он не мог понять что с ним происходит. Озноб как рукой сняло, и снова появилась возможность шевелиться. Разум прояснился, дышать стало легче. Но что важнее всего — он снова почувствовал силу в своих мышцах. Болезнь и усталость отступили.

«Как это возможно?» — подумал Рейнард, но тут же отогнал эту мысль в сторону. Боги дали ему шанс выжить, и он должен им воспользоваться. Сейчас нужно разобраться со вторым пустынником, а потом у него будет достаточно времени для размышлений. Он перекатился на бок, встал на колено и поднял саблю, лежавшую рядом с убитым пустынником.

— Ты заплатишь за его смерть, земляной червь! — второй противник был еще молод. На вид ему было лет семнадцать. Конечно, и в таком возрасте кочевник мог превосходно обращаться с оружием, но не этот. Пустынник сделал резкий выпад вперед, намереваясь первым же ударом пронзить Рейнарда насквозь, но десятник уклонился от удара. Сабля лишь коснулась его тела, разорвав кожаный поддоспешник на боку.

Воин подцепил саблю врага, задрав его руку вверх, и ударил пустынника рукоятью по лицу, разбивая нос и рассекая верхнюю губу, а потом тут же полоснул изогнутым лезвием сабли по груди. Удар заставил ошеломленного кочевника отступить и схватиться за рану. Рука была мокрой от крови. Упав на колени, он поднял голову и посмотрел Рейнарду в глаза.

«Сопляк, — подумал Рейнард. Парень был всего года на три младше его, но жестокость этого мира была для него в новинку. — Наверняка сынок каких–то влиятельных родителей. Такие представляют войну как искусство и не готовы видеть смерть. Уж тем более, умирать».

— Бери свою лошадь и уходи. Нам больше нечего делить, — ответил Рейнард и направился к лошади покойного Ярвиса.

— Я… Я не смогу… Прошу, помоги! — пустынник ослаб, а его руки дрожали. Он зарыдал, понимая, что это конец.

Всхлипывания заставили Рейнарда остановился на половине пути. Что с ним стало? Неужели война сделала его настолько жестоким, что он оставит этого парня умирать здесь? Да, он — враг. Но разве не стоит быть милосердным к врагам? Кочевники их не прощали. Сколько раненых ребят были зверски добиты пустынниками? Разве они не просили сжалиться над ними? Рейнард невольно сжал кулаки, --">