А В Рахметов - За год до апокалипсиса (СИ)

ним Родерика, он разберется.

  - Не стоит, моя королева. Я сам принесу тебе голову Мегиддо и всех его семи апостолов, не успеешь даже опомниться.

  - Ты не доверяешь Родерику? - улыбнулась Романья.

  - Никто не доверяет ему. Сегодня со мной встретились уже трое твоих придворных, и все просили меня вернуться, - Мортимер расхохотался. - Мол, я был лучше.

  Он хохотал так заразительно, что и она не удержалась.

  Отсмеявшись, королева сказала, утирая слезы:

  - Приведи ко мне завтра свою Фьельмар. Хочу посмотреть на нее.

  - Хорошо.

  - Тогда иди, - сказала Романья. - И скажи Родерику, чтобы вошел.

  На лице Мортимера снова появилась неясная печаль.

  - Да, моя королева.

  Уходя, в дверях он столкнулся с Родериком. Оба они обменялись взглядами, полными вражды. Родерик был человеком гигантского роста, разорившимся рыцарем. Романья встретила его во время охоты на Йовин и после приблизила к себе.

  - Ох, дурачок, - улыбнулась она недовольно сопевшему Родерику.

  - Этот ублюдок... - прорычал он. - Я вырву ему язык, если захотите.

  Романья поморщилась. Ей на ум некстати пришла мятая роза.

  - Нет, не хочу, - сказала она. - Родерик.

  - Да! - гаркнул он.

  - Приглядывай за Мортимером. Понял?

  Он отрывисто поклонился.

  - А теперь раздевайся и полезай ко мне, - сказала королева и стала смотреть, как он раздевается.

  На следующий день в городе вспыхнул очередной бунт. Люди ненавидели эльфийскую знать, гораздо сильнее, чем свою собственную. Убив стражников у ворот, они вошли в Верхний город, протащили по нему чучело Романьи, обмазанное смолой, и подожгли у самого Паучьего замка. Бунтовщиков возглавлял один из людей Ра Мегиддо - Реггин. О нем говорили, будто он может обращать медь в золото; а еще он искусный воин, эльф и дворянин, раскаявшийся в грехах своего народа.

  Мортимер сдержал свое слово.

  Он принял командование над городской стражей, опередив Родерика, который никак не мог проснуться с утра, и точечным ударом рассеял толпу. Грязные, никчемные, они не смогли ничего противопоставить умелому полководцу; жалкие бунтовщики. Реггин попытался вызвать Мортимера на честный поединок. Восседая на своем черном коне, Мортимер с презрением оглядел грязного, замызганного апостола - и прострелил ему колено из арбалета.

  Реггин упал, и его тут же подхватили стражники в крылатых шлемах. Его притащили в Паучий замок, извлекли стрелу, обработали колено и бросили в холодную подземную камеру.

  Романья громко рассмеялась, когда услышала о его незавидной судьбе.

  - Ты молодец, - сказала она Мортимеру.

  Тот напряженно кивнул.

  Они вновь были в покоях королевы. Вот только на этот раз с ними была перепуганная и ничего не понимающая Фьельмар. Мортимер привел ее с явной неохотой, и теперь стоял рядом, бережно поддерживая за локоть. На лице у него было деревянное, очень смешное выражение.

  Весь извелся, бедолага.

  Романья бы посмеялась, но ей не хотелось смущать Мортимера.

  Видя, что Фьельмар устала стоять на своих разбухших ногах, Романья сказала:

  - Посадил бы ее на скамейку.

  - Да, - вздрогнул Мортимер.

  Он приволок из дальнего угла самую тяжелую из скамей, предварительно стряхнув с нее расшитые золотом подушки, и чуть ли не силой заставил жену присесть. Сам же садиться не стал - продолжил стоять истуканом.

  Романья вздохнула.

  Она села рядом с Фьельмар, плечом отодвинув навязчивого Мортимера в сторону, и ласково спросила, стараясь не коситься на ее живот:

  - Ты говоришь на

--">