Отто Диас - Хагалаз. Безликая королева (СИ)

за это.

Наоми остановилась между своим стулом и стулом Мисоры. Та, казалось, немного сконфузилась от появления королевы и бросила вопросительный взгляд на Лонгрена.

— Немедленно встань, — процедила Наоми сквозь зубы, и Мисора неспешно поднялась, отложив столовые приборы в сторону. Она повернулась к ней, и королева воспылала от этого насмешливого презрительного взгляда. — Я предупреждала тебя... Говорила не попадаться мне на глаза, чёртова шлюха! — Схватив со стола кубок с вином, Наоми плеснула его содержимое Мисоре в лицо. Та на мгновение зажмурилась и оторопела. Она понадеялась, что Лонгрен тут же заступится, но тот лишь с любопытством наблюдал. Все присутствующие в зале замерли.

— Я не шлюха, Ваше Величество... — медленно и отчётливо произнесла та, — разве король посадил бы шлюху за свой стол?

— Никто не посмеет оскорбить меня в этом замке! Тем более ничтожество, которому лишь из милости позволили жить! Или ты забыла, как стояла на коленях будучи рабыней? Забыла, как тебя водили связанную? Как ты таскала подносы с едой? Я прикажу четвертовать тебя за эту неслыханную дерзость!

— Довольно! — наконец раздался грубый голос Лонгрена. Мужчина отхлебнул вина. — Иди, приведи себя в порядок, — обратился он к Мисоре, — а ты садись. Смотрю, прогулка и болезнь пошли на пользу.

Женщина кивнула королю и, бросив презрительный взгляд на Наоми, поспешила покинуть зал. Однако королева, которую по-прежнему трясло от гнева, не спешила выполнять приказ мужа.

— Зато вам моё отсутствие на пользу не пошло, — сказала она, — вы осквернили этот стол, и опозорили мою честь, дорогой муж. Я не желаю завтракать здесь.

— Ты будешь завтракать здесь или не будешь завтракать вовсе.

— Значит, я выберу второе. И моё решение не изменится, пока эта женщина не покинет замок!

В порыве злости девушка выскочила в коридор, едва не сбив собою прислугу. Она забыла обо всякой осторожности и лишь спустя время, когда пытающее чувство её отпустило, Наоми забоялась ответного гнева мужа. Решив обождать несколько дней, она вновь заперлась у себя в комнате, но Лонгрен пришёл к ней этим же вечером. Он был не совсем трезв, и первое, что подумала Наоми: «Сейчас он проучит меня за мою дерзость». Однако Лонгрен закрыл дверь, обошёл её кровать и уставился в окно. Королева привстала, поправив ночную рубашку, и приветственно кивнула.

— Ты стала смелее, Наоми.

— Прошу простить мне мою бестактную грубость, но разве я не имела права на гнев? Вы сами говорили, что я — ваша королева. Если моей чести наносится оскорбление, то и вашей тоже. И разве разумно было сажать эту женщину за наш стол...эту женщину без рода и племени? Разве это не величайшее унижение в глазах других?

Лонгрен едва заметно усмехнулся.

— Да, в твоих словах есть смысл. Но эта женщина не шлюха... она моя наложница, и пока она нравится мне, я от неё не избавлюсь. Я — король, и я могу себе это позволить.

Наоми, явно оскорблённая этими словами, поднялась с кровати.

— А я нравлюсь вам, дорогой муж? Разве я не моложе и не красивее её? Разве моё тело менее желанно?

Лонгрен повернулся к Наоми лицом, и девушка, решившись воспользоваться положением, скинула с себя ночную рубашку.

— Разве я не достойна вашей любви? Я ведь ничуть не хуже. Уверенна, она не делает ничего такого, чего не могу я. Позвольте мне доказать, что я по-настоящему предана вам, что только от меня вы можете получить ту любовь, которой так не достаёт.

Наоми приблизилась, и Лонгрен позволил ей коснуться себя. Она дотянулась до его липких губ, и несмотря на то, что от мужчины разило перегаром, страстно поцеловала его.

***

На Архорд опустились сумерки, и Мисора, забившись в дальний угол сада, слушала тишину, периодически поглядывая на мерцающие вдали огоньки, зовущиеся звёздами. С уст её срывалась тягучая и томная песня:

На поле брани растерзано тело,

Тело воина в качестве дани.

Дани богам с золотых берегов,

Что живут на земле, где нет войн и оков.

Искромсали его, иссушили до дна.

Он лежит во земле, что всегда холодна.

А над ним звенит сталь. Где-то мёртвая грудь

Молодого бойца не успела вдохнуть.

Она замолчала, когда услышала шаги, и повернулась, различив на дороге знакомый силуэт.

— Микаэль? Мне казалось, мы не условились о встречи сегодня.

— Нет, не условились, — подтвердил юноша, — я прогуливался в надежде, --">