Ава Рид - Крылья из дыма и золота

Тариэль тряхнул головой, а потом, вздохнув, окинул взглядом окружающее его пространство, проникаясь им.

Здесь его окружала совершенная тишина. Он наслаждался ею, глубоко дыша, оставив за спиной энергетическое поле, через которое только что прошел. За все время он так и не привык к этому способу перемещения. Ощущение воздействия чужеродной энергии, пронизывавшей его, было не очень ему по вкусу. Пожалуй, он его даже ненавидел. После перемещения его всегда охватывало неудержимое желание призвать свои крылья, расправить и вытянуть их. Вот как сейчас. Тариэль прочувствовал их до последнего перышка, осознавая каждое движение, хотя здесь не было ни ветерка, ни холода, ни жары.

В этой сфере не существовало тьмы, не было ночи и, оглянувшись по сторонам, невозможно было увидеть ничего, кроме света – приятного свечения, которое не ослепляло. Его было недостаточно, чтобы разглядеть, как далеко до горизонта простирается это место.

Тариэль не смог сдержать блаженного вздоха, а затем огромные белые крылья у него за спиной снова исчезли, распавшись на мельчайшие частицы и рассеявшись в воздухе. Через некоторое время он уже поднимался по лестнице, узкие, изящные ступени которой вспыхивали золотом у него под ногами.

Характерное покалывание, похожее на статическое электричество, пробежало по коже Тариэля, перед тем как он вошел в здание. Покой остался позади. Он уже ощущал его противоположность. Если бы он усилием воли опустил свою защиту, смог бы даже почувствовать каждого отдельного Светлого Вечного. Их мощь и их мысли пульсировали в нем как эхо, смешивались с его собственными, превращаясь в хаос и теряя всяческий смысл. Вечные старались избегать таких моментов, потому что они были болезненными и надолго лишали их сил. Держать эту энергию под контролем давалось труднее, чем просто отключиться от других и защитить свой собственный дух.

Тариэль поднял правую руку, положил ее на большую двустворчатую дверь перед собой и растопырил пальцы. Затем он позволил части своей первозданной силы протечь по всему телу, почувствовал, как она заполняет его ладонь и перекидывается на дверь. Его внутренний свет был уникальным опознавательным знаком, как отпечаток пальца. Дверь признала его и в следующее мгновение с тихим щелчком распахнулась.

Пройдя внешние двери, Вечный автоматически телепортировался в центр здания. Оттуда можно без проблем добраться в любой уголок сферы. При условии, что на вход туда было разрешение.

Теперь Тариэль оказался довольно далеко от места, где он прошел в двустворчатую дверь.

Этот центральный пункт стал частым местом встреч, и здесь действовали некоторые неписаные законы. Все, кто попадал сюда, издавна старались оставить любые ссоры за пределами сферы – подальше отсюда. Порокам и удовольствиям место на темной стороне.

Осмотревшись, Тариэль увидел привычную деловитую суету. Вечные появлялись и уходили, изучали информацию на табло, спешно проносились мимо или взволнованно беседовали друг с другом. Большинство были в светлых одеждах, потому что считали, что свет должен проявляться во всем. Еще один неписаный закон. Иногда Тариэль задавался вопросом, почему они придают такое большое значение внешнему виду, который не интересует никого, кроме них самих. Это пустая трата времени, мыслительной энергии и ресурсов, но сам Тариэль не мог и не хотел отказаться от этого правила. Как бы он ни сомневался, ему не слишком хотелось что-либо менять. Наверное, в этом принципе тоже есть что-то правильное. Он в это верил.

Здание, в котором он оказался, представляло собой смесь архитектурных элементов из разных эпох. Белый известняк и мрамор, огромные колонны в зале, искусные украшения на потолках сочетались с металлом и сталью. Каждые пару сотен лет внешний вид приводили в соответствие с новейшими веяниями времени или меняли по необходимости – за редкими исключениями. Периодически Совет принимал решение о новом дизайне. Чем больше кто-то цепляется за рутину, правила и старые привычки, тем упорнее он стремится привносить куда-нибудь хоть мелкие, незначимые изменения. Такие, которые что-нибудь изменят, не меняя при этом ничего. Не имеющие ни на что прямого влияния. Особенно при условии, когда жизнь длится вечность.