Павел Георгиевич Чагин - Семь ступеней в полной темноте

взвалил на плечи, словно убитую лань и побежал…

Бежал он долго. Очнулась она уже в подвале, с цепями и ошейником. Вся в его крови, траве и ошметках земли. Он даже не удосужился снять с нее шлем и латы. Только срезал остатки кольчуги с пояса и сковал ноги цепью, зачем-то обмотав бинтами. Она тут же от них избавилась, о чем скоро пожалела. Грубые железки ощутимо натирали ноги.

С этого момента он приходил каждую ночь. Неслышно входил, натягивал цепи и набрасывался на нее без всяких церемоний. Совокуплялся с ней несколько часов к ряду, как дикий зверь, обильно наполняя семенем ее чрево…. Отдышавшись, неохотно покидал ее. Быстро омывал холодной водой, оставлял еду и питье, ослаблял цепи и так же тихо уходил. Она же, опускаясь на трясущиеся колени, отползала в угол и засыпала мертвецки, надеясь, что утром этот дурной сон кончится.

Кормил он ее на удивление хорошо. Всегда приносил полную корзину. Там были и фрукты, и мясо, и молодое вино. Однажды даже принес чашу остывшей крови. Очень кстати…. Именно этого ей хотелось той ночью. Пролить много свежей горячей крови. Впрочем, необходимости то в этом не было особой. Все ее гордыня! Желание владеть и побеждать… Она забыла о главном, чему ее учили: никогда нельзя недооценивать противника. Друг то или враг. Даже если он слаб, болен или безоружен. В борьбе за жизнь правил нет….

Теперь было время подумать об этом. Море времени, и темный подвал… И эти цепи! Боже, как же все чесалось! Как ныли перетянутые крылья и промежность. Как больно, неприятно, а главное — дико обидно! Не для этого она рождена, не так должна закончить жизнь!

Ей так хотелось кинуть кличь о помощи, чтобы ее сородичи сровняли этот городок с землей. Но она прекрасно понимала, что крестьяне расправятся с ней куда быстрее чем придет помощь… И потом, что она скажет!? Как объяснит все это? Боже… какой позор!!! Да и с сородичами, она, пожалуй, погорячилась. Кто знает, что ее ждет в их руках после всего…

Пока ненавистные мысли раздирали ее изнутри, кузнец, понуждавший ее плоть, вдруг остановился… А потом и совсем притих… Услышав сдавленный девичий плачь, он растерялся. Глядя как она тихо, почти беззвучно содрогается, всем телом, он не смог продолжать. Его стенобитное орудие как-то сразу обмякло и выскользнуло из ее вспененного лона.

Вид у него был сконфуженный и удрученный. Что-то явно было не так. Что-то в нем резко переменилось. Постояв в нерешительности какое-то время, ненавистный мучитель все же омыл ее, неловко подвинул еду и удалился.

Издавна повелось что гарпии — дикие ненасытные твари с жуткими голосами и отвратительными, уродливыми мордами. Их следовало нещадно жечь и избивать по всем канонам церкви. И в голову не могло прийти, что-то иное. Но это….

Кузнец не спал почти всю ночь. Ворочался и мучился мыслями. А то ли он творит!? Снова в голову пришел рассказ старца. Ведь он описывал гарпий иначе, приравнивая к животным, к тварям с мерзкими повадками и ненасытным аппетитом. Но мысленно, кузнец никогда не одобрял истязаний беззащитных, пусть даже тварей. Но он пошел-таки на поводу своей похоти, смалодушничал, и закрыл на это глаза. Нужно было что-то решать.

Глава 2

На утро, отпустив заказчиков, он сказался больным и закрыл кузню на засов. Он всегда был замкнут и не общителен, а потому никто ничего не заподозрил. Обойдя весь дом, он методично запер двери и занавесил окна.

Когда он пришел много раньше обычного, пленница вздрогнула. Она не видела, как он вошел, но услышала тихий лязг металла, и обернулась. Кузнец прошелся по подвалу и вынул тряпки из маленьких окошек под самым потолком. Через них нельзя было что-то увидеть, но мягкий утренний свет хорошо пробивался снаружи, заливая собою почти весь подвал. Затем, он сел на скамью, напротив нее и задумался. Впервые они могли рассмотреть друг друга как следует. Судя по шрамам на лице и руках, она его хорошо отделала в ту ночь. Да, это было приятно, но победил, все же он. Однако лучше ее положение не стало.

Сейчас гарпия представляла собой жалкое зрелище. Обрывки ткани. Связанные грязные крылья. Помятые исцарапанные латы, которых быть бы на ней совсем не должно…. вернее, то, что от них осталось.

Наконец, он встал. Цепи вновь натянулись, и она приготовилась к худшему. Но, нагибать ее не спешили… Вместо этого ее поставили в полный рост и зафиксировали. Кузнец подошел вплотную. Он был нетипично крупным мужчиной, лет около тридцати, но --">