Наталья Свидрицкая - Королева Мэг

обвенчались с нею в Лионесе перед тем, как я привёз её сюда. Она моя законная жена и ваша королева. – В гробовой тишине он обнажил меч. – Я убью каждого, кто попытается проявить неуважение к ней.

– Но это же невозможно! – Воскликнул сенешаль и Карл, даже не переменившись в лице, воткнул меч ему в горло. Ногой отпихнул содрогающееся тело от ступеней трона и сел на него подле Мэг. После этого никто уже не посмел проявить хоть какой-то протест. Придворные целовали руку мёртвой женщине, принося слова клятвы королю, и даже Скульд присоединился к этой церемонии, прочитав в глазах Карла обещание сделать то же, что он сделал с сенешалем.

Карл думал, что после этого боль утихнет, и он сможет подумать о чём-то другом, но думал он только об одном: как Мэг стучится в двери Гранствилла, сходя с ума от страха, а эти двери остаются запертыми перед ней. Это рассказал ему Енсен, пока Карл сидел рядом с Мэг в его доме… Он не мог есть, не мог спать. Сидя в пустых покоях, где всё напоминало о Мэг и Алексе, он пытался собраться, успокоиться и подумать, но не мог. «Мне нужно время. – Успокаивал он сам себя. – Нужно время; нельзя так страдать вечно. Я перетерплю».

Обернувшись на скрип двери, он, вопреки собственному рассудку, не сдержал радостного восклицания при виде силуэта женщины с младенцем на руках. Был миг, сладостный до боли, когда он поверил в чудо и испытал такое счастье и облегчение! Но в следующий миг на свет ступила Юна, с расцарапанной щекой, с хвоей в волосах. Но Карл смотрел не на неё, а на ребёнка.

– Я бы раньше пришла, да не знала, что тут и как, вот и пряталась в лесу, пока подружка не прибежала и не помогла мне пробраться к тебе.

– Господи, Юна… – Хрипло произнёс Карл, руки его тряслись, когда он потянулся к сыну. Гибель этого крохотного человечка терзала его едва ли не страшнее, чем смерть Мэг. Он не прикоснулся к младенцу, мирно посапывающему на руках Юны, только трясущимися пальцами погладил край платка Мэг, в который тот был укутан.

– Я убила его – того самого, что нож бросил. – Гордо улыбнулась Юна. – Он за нами в овраг спрыгнул, ну, и напоролся на мой женский нож – ты знаешь наши ножи! На что хошь, поспорю, что он помучился, пока подыхал! Жаль только, что не успела твою Мэг спасти. Ежели бы она не в церковь побежала, а сразу ко мне! Правда, жалко, честно. Это не просто слова. Я ведь не каменная. То, что она заняла моё место… Да всё равно! И не моё место это было. – Весь её обычный гонор вдруг слетел с неё, она всхлипнула и, опустив младенца на постель, крепко обняла Карла и прижалась щекой к щеке. И Карл, зажмурясь, прижался к ней сам, прижался изо всех сил, чувствуя, что именно это ему и было нужно: чтобы его обнял кто-то, кому не всё равно, кто тоже скорбит о Мэг, кто его понимает… И кто плачет вместо него.

– Как мне быть, Юна?.. – Простонал он немного погодя. – Как жить дальше?! Я всё ещё слышу её возле себя…

– Не знаю, милый. – Всхлипнула она. – Попробовать-то надо. 

12. 

Когда Карл похоронил отца и Олле и казнил убийц Мэг, Гранствилл приготовился забыть свой страх перед новым королём и зажить своей обычной жизнью. Карл не разговаривал с матерью и Скульдом, запретив им вообще появляться у него на глазах. Юну он оставил в замке, и она взяла на себя заботу о нём и об Алексе, наслаждаясь домашней войной с женщинами: в отличие от Мэг, она не боялась ни словесных шпилек, ни мелких подлянок, а в искусстве портить другим жизнь ей не было равных. У неё хватило и мужества, и великодушия, чтобы совершить подвиг, но в быту она осталась злоязыкой стервой, мелочной и мстительной.

Мэг король хоронить не позволил. Он велел поставить её гроб в главном зале, и когда его пытались спросить, чего он хочет, Карл выходил из себя. Дни шли, а он ничего не предпринимал, сидя на троне напротив гроба, и видно было, что душа его бродит где-то далеко отсюда. Как-то вечером он вдруг потребовал доски и гвозди и сам заколотил дверь в комнату, где так недолго жил с Мэг. Но это тоже ничуть не облегчило его душевной муки. Только стало ещё больнее, когда он осознал, что это бесповоротно.

Что его особенно страшило, так это разговор с матерью. Из слов Эве выходило, что Мэг погубили Скульд и королева, и Карл не знал, как ему быть. Мстить матери он не мог, но оставить это так он не мог тоже, и душевная мука усугублялась стократно. В первые дни Карл думал, что она придёт, плача и каясь, и он… наверное, скажет ей много горьких слов, может быть, --">