Lutea - И снилось ворону, что был он лисом [СИ]

покачал головой.

— Ох, Изуна… Ты же хороший парень, талантливый. Вот объясни мне, зачем ты это делаешь?

— Самовыражение? — задумчиво произнёс мальчик, поглаживая подбородок.

— За счёт лица Второго Хокаге?

— Почему нет?

Ирука опять вздохнул и возвёл глаза к ясному голубому небу, по которому медленно плыли пушистые облака.

— Не понимаю, за что ты так Второго не любишь?

«О, много за что!» — мог бы ответить парень, но всё же сдержался — Ирука-сенсей хороший человек, не стоит травмировать его чунинскую психику полным перечнем того, в чём провинился перед маленьким мальчиком Сенджу Тобирама.

— Просто на его лице удобнее рисовать, чем на лицах других Хокаге, — нашёлся Изуна, а затем, не дожидаясь ответа, спросил: — Я могу идти, сенсей?

— Стой! Куда собрался? — грозно проговорил Ирука. — А отмыть Тобираму-саму?

— Прошу прощения, сенсей, у меня нет растворителя, — вежливо сказал мальчик, и пока Ирука не успел опомниться от его наглости, сорвался с места и побежал прочь от учителя, уже кричавшего ему вслед:

— Изуна!

Я бежал прочь от скалы Хокаге, и не думая останавливаться. Конечно, Ирука-сенсей не станет гоняться за мной по всей Конохе — понял уже за столько лет, что ему просто не выиграть в этой схватке, — так что до завтрашнего утра и встречи с ним в классе я могу быть спокоен. Но, кажется, на этот раз он разозлился сильнее обычного и вполне может наведаться ко мне домой, поэтому лучше побродить пока по деревне, чтобы не нарваться на разнос раньше времени.

Впрочем, стоит, пожалуй, дать некоторые разъяснения относительно того, что вообще происходит сейчас в Скрытом Листе, и как на месте мальчика с именем приправы для рамена оказался… в общем, я оказался.

Началось всё несколько лет назад, в день поступления Узумаки Наруто в Академию… Хотя нет, это было ещё раньше, двенадцать лет назад, десятого октября… Стоп, что я вру? Началась эта история с того, что Тобирама меня убил… Нет, не так. Самое-самое начало этой истории датируется десятым февраля одного безумно давнего года. Тогда-то я и родился — в смысле, в первый раз.

Так вот, давным-давно, снежным и холодным утром десятого февраля в семье главы клана Учиха родился мальчик. Учиха Таджима тогда скользнул взглядом по второму своему сыну, просто кивнул измученной тяжёлыми родами жене и вышел из комнаты. В отличие от него Мадара задержался; широко улыбаясь, старший мальчик долго смотрел на новорождённого братика, а затем, только недавно научившийся говорить, возбуждённо пискнул: «Изуна!».

Признаюсь, я долго смеялся, когда впервые услышал эту историю, а потом постоянно припоминал её Мадаре, который почему-то всегда безумно из-за этого смущался и начинал на меня рычать. Но лично я ничего плохого в ней не видел — я всегда любил брата, казалось, с самого первого своего вздоха, и имя, которое получил от него в качестве первого подарка, всегда носил с удовольствием и гордостью. Именно поэтому сейчас я вновь Изуна, а вовсе не какой-то там Наруто, даже несмотря на то, что теперь я… Но ладно, обо всём по порядку.

Я вырос, окреп и возмужал в великом и могучем клане Учиха, был надёжной опорой для своего старшего брата, нашего лучшего предводителя. На протяжении многих лет мы вместе сражались против бессчётных противников, но особенно часто — против этих Сенджу. Мадара всегда брал на себя Хашираму, своего несостоявшегося первого и последнего за пределами клана друга, ну а я — его младшего брата, Тобираму. Поначалу для нас обоих это было своего рода обязанность, но со временем наша вражда стала такой же чистой и искренней, как и у старших братьев.

Не могу отрицать: это было потрясающе. Сражения с этим напыщенным альбиносом были в моём списке любимых занятий на почётном втором месте после тренировок с Мадарой. Мы каждый раз так самозабвенно рубились, так наслаждались процессом, нашими танцами с обнажёнными клинками, что со временем стали одними из самых близких людей друг для друга (смешно, наверное, звучит, но это и в самом деле так; я уже замечал, что с врагами порой возникает связь даже более сильная, чем с друзьями). А потом в один далеко не прекрасный день произошло то, что было закономерным следствием из наших постоянных стычек: я погиб.

Вот я говорю, что это было закономерно, хотя на самом деле кривлю душой — конечно, я знал, что наша долгая дуэль должна рано или поздно закончиться смертью одного из дуэлянтов, --">