Александр Михайлович Шкин - Дар во имя спасения (СИ)

точно такой же и протянула Василию - а это тебе...

   Медвелап сделал еще шаг назад и уперся спиной в печь. Глаза подруги лучились веселой улыбкой.

   - Вот гад, а говорил, что таких больше нет и не будет нигде на свете... - проговорила она смешливо и напевно.

   Василий рванулся к двери - Да я ему...

   Но женщина остановила Медвелапа, крепко ухватив за рукав.

   - Пусть его Вася, да и где теперь искать его, волхва того.

   Василий не вырывался, смиренно опустился на лавку у стола, скинул в угол полушубок, стянул малахай. По лицу уже бежали тоненькие струйки пота - уффф - отер он лицо рукавом холщовой рубахи - ну, и натопила ты сегодня, Василисушка...

   Женщина, аккуратно повесила на колышек, вбитый в стену, брошенный полушубок, пристроила рядом свою шубу и, раскачивая, то одной, то другой ногой, сбросила высокие валенки. Поправила ладно пригнанные по фигуре, совсем не мужской, легкие тонкие войлочные штаны и расшитую серебром, в затейливый узор, войлочную же жилетку.

   - А я от травницы иду - она ласково поглаживала, склонившись над уложенными рядышком, черными урчащими комочками - а он стоит на тропинке в балахоне одном, в такой-то мороз, и смотрит так строго. Я подошла, он и говорит - подарок вот сделай Василию своему, Медвелапу, ему понравится, только не показывайте его никому несколько месяцев. Как подрастет, потом можно. А пока молочком поите, да немножко сырого мясца давайте - и исчез, как и не было. Чудеса...

   - А ко мне он на ярмарке подошел и то же самое сказал... Гад.

   - Да не ругайся, ты, Васенька, будет у нас два котенка, раз других котят не будет.... Никогда...

   Она огорченно вздохнула, но, тут же, взяла себя в руки, сама выбрала свой путь, а то, что полюбила, так что ж.... Вася понимает, он умный и тоже любит ее. И он воин. Вместе клятву кровавую боярину приносили. И изменить ей, грех смертный. Да и не простит боярин, запорит, как есть запорит.

   - Посмотри Вася, какие они забавные, глазки человеческие и рожки маленькие рядом с ушками. Василий тоже склонился над топчаном рядом с любимой. И в страхе отпрянул, неистово крестясь - свят, свят... Нечистые это Василиса, нечистые, сжечь, сжечь и не сказывать никому...

   Василиса неистово вскинула взор на друга и, вдруг, тихим шепотом со злобой проговорила - а мы Василий чистые? Живем в блуде и не скрываемся. А сколько жизней отняли? И не всегда в бою праведном. А сколько раз.... А, да, что там говорить.

   Она, отвернувшись, вновь склонилась над котятами, погладила рогатенькие головки, и те, прикрыв маленькие, смышленые глазки, ответили ей ласковым урчанием.

   Василий недоверчиво и осторожно приблизился к подруге и тронул ее за плечо - а если прознает кто..?

   - Не прознает... Не от меня, точно - скинув резким движением плеча его руку, сухо ответила она.

   Василий присел на топчан и задумался. Пока подруга поила молоком котят, а потом и доставала из печи обед для него, он сидел, уставившись в одну точку и, молчал. Мысли крутились разные. Он не был набожным, но и безбожником не был. В храм ходил по большим праздникам, предпочитая все же шумные застолья, до встречи с Василисой, а после, ее общество и нежные слова, чем проповеди.

   - А-а - наконец махнул он рукой, чуть не выбив из рук Василисы тарелки, исходящие мясным и овощным паром - семь бед на семь верст, один ответ на сытный обед. Пусть живут... Как назовем-то...

   Василиса громко чмокнула друга в вихрастую макушку и обняла, прижавшись...

   - Смотри, это мальчик, а это девочка...

   - Черт и чертушка. Или как правильно чертилка?

   - Вася... - укоризненно покачала головой Василиса.

   - Хорошо - смешно надув губы прорычал, пряча улыбку мужчина - пусть будет Бес и Тила.

   - Почему... ?- Недоуменно посмотрела на него подруга.

   - Тила, от слова чертила, Бес, тот же черт.

   За что и

--">