Хель Шмакова - Нооходцы: Cupri Dies (СИ)

Всё вышло из-под контроля… всё кончено. Рассудок оцепенел, не видя выхода.

Пол вокруг босых ног Агареса пошёл трещинами, и Зала наполнилась вибрацией, сводящей с ума. Бельторн на мгновение обернулся, и Тансерд увидел, что его правый глаз снова стал чёрно-синим. Лицо, некогда принадлежавшее Леви Дим, исказилось до неузнаваемости, и на Тансерда словно обрушилась вся тяжесть небесного свода.

Силуэт молодого практика покрылся льдистой рябью, и он едва шелохнулся, пока Второй Октинимос чувствовал, как воздушные жернова вытирают им стену. Агарес мотнул головой; вокруг него засвистели незримые лезвия.

Пространство взорвалось тёмным багрянцем, и Тансерд закрыл лицо руками, чтобы не смотреть, как падают на мёртвый силовой контур ошмётки плоти. Температура в помещении резко упала.

Сквозь просветы в пальцах лились голубые всполохи, и запястья холодели. Неизвестно откуда взявшийся мороз жёг спину, а Зала грохотала так, будто собиралась обрушиться с минуты на минуту. Второй Октинимос заставил себя отнять ладони от щёк.

Лёд блокировал дверной проём и почти поглотил стены. Воля Агареса выворачивала из пола куски мрамора, но Бельторн легко уворачивался от них, двигаясь со скоростью мысли и словно заранее зная, куда придётся удар. Ах, ну да, ведь с ним Марбас, как иначе… может, ещё есть шансы…

Но с каждым мгновением Агарес обретал всё большую уверенность. Скоро он освоится в новом теле… В мир пришло уничтожение, и привёл его он, Джеффри Тансерд.

Ассоциация уже погибла. Тайная Зала превратилась в общую могилу для сильнейших Октинимосов и перспективных младших практиков. Не разобрать, где чьи останки… Хорошо, что эти люди не увидят, как в холодную ночь выйдет воплощённая смерть.

— Собрался запереть меня здесь, да? — Агарес надтреснуто засмеялся. — Эй, труп, а если нам договориться?

Вихри льда стихли. Противники остановились так близко друг к другу, что в памяти Второго Октинимоса воскрес момент, когда он впервые увидел их вместе. Берег озера, солнечные пятна на листве… юноша и девушка, жарко спорящие над стаканчиками с кофе. Это могла быть пара молодых учёных — свежие умы, в которых Ассоциация так нуждалась — но Джеффри Тансерд решил иначе.

Безумные глаза Агареса сузились, а губы приоткрылись, обнажая дёсны, и чуждость этого выражения на нежном лице царапала взгляд.

— Договориться? — безо всяких эмоций спросил Бельторн. — А ты умеешь?

— Ты щадишь меня, потому что всё ещё надеешься её спасти, не так ли?

Тансерд вскочил, поскальзываясь на ледяной корке.

— Нетус! — закричал он, не узнавая собственного голоса. — Не слушай его, он тянет время, он хочет окончательно срастись с телом!

Молодой практик развернулся было ко Второму Октинимосу, но Агарес выпалил:

— Она носит твоего ребёнка. Дай мне две минуты — лишь две минуты! — и я верну её тебе!

— Ты лжёшь! — рявкнул Бельторн, и у него на глазах вдруг выступили слёзы. Он вытянул перед собой левую руку, которая тряслась, будто стебель на ветру. — Замолчи, слышишь?!

— Он тебя просто отвлекает! Не говори с ним, Нетус!

— Всего две минуты! — Голос Агареса наполнился мольбой, и он подступил ближе к молодому практику.

— Отойди от меня, сволочь! — Выставленная рука Нетуса обросла льдом, и в свете уцелевших ламп зловеще блеснул острый край. — Отойди, не то…

Агарес встал у самого кончика морозного лезвия и улыбнулся, смахивая с лица каштановые пряди. Его глаза блестели торжеством.

— Ты не сможешь её убить, — насмешливо произнёс он, — теперь я… знаю…

Мгновенная заминка почему-то обожгла слух, точно кипяток. Девичье тело дрогнуло и отступило назад; растрёпанные волосы закрыли лицо. Когда голова поднялась снова, жёлтые глаза пропали. Вместо них на Бельторна смотрели карие — широко раскрытые, полные боли…

— Пусть… катится… в ад, — хрипло выдавила Леви и с силой подалась вперёд, навстречу лезвию.

Когда оно вошло в живот носительницы, из её рта хлынула густая кровь… и мир взревел.