Евгения Лифантьева - Мифы Келенора

Евгения Лифантьева Мифы Келенора

Двойное полнолуние

Кэй устал. Берг испугался, что так недолго и запалить коня, разрешил перейти на рысь, потом — на шаг. Бешеная скачка охладила чувства молодого файа. Отчаяние и ярость постепенно уступили место тихой печали. Берг начал обращать внимание на окружающий его мир. И мир этот, к удивлению Берга, оказался прекрасным.

Тракт, ведущий на юг, в Мальйо, шел сквозь лес. Была теплая летняя ночь, одна из тех ночей, когда даже невосприимчивые к магии карзы ощущают, как рвется из земли неодолимая Сила жизни. Все растет, жадно пьет влагу из почвы, спешит отцвести, созреть, разбросать себя семенами. В гнездах, в норах и логовищах копошится малышня, поэтому ночной лес затаенно тих. Лишь ухнет изредка филин, да вскрикнет испуганно какая-нибудь пичуга.

Высокая Волчья луна освещала листву, и деревья у дороги казались отлитыми из белого серебра. Сам тракт походил на реку, несущую свои воды между отвесными берегами.

Берг заметил развилку и свернул в лес. Молодой Ирсэйгэ не боялся заблудиться, хотя уже довольно далеко отъехал от родового замка. От бабки — Благословляющей, чья Сила — в единстве со всем живым, — он унаследовал умение чувствовать и понимать деревья. Да и места эти он знал прекрасно. Заросшая травой дорожка, по которой он теперь ехал, вела к цепи озер, которые на наречии карзов назывались Ос-Дог-Эит — «ожерелье из цветов кувшинки», а на языке юга — Зеленые пруды.

Усталый конь вышел на берег. Берг спешился, расседлал скакуна, обтер ему спину пучком травы. Делал все это он в силу привитой с детства привычки — сначала позаботься о лошади, лишь потом — о себе. Разнуздав, пустил коня пастись.

Только теперь Берг расслабился, почувствовав всю накопившуюся за день усталость. Он присел на берегу, ощутил волны магии, идущие от воды. Откинулся на спину, закрыл глаза, отдался потомкам природной Силы, бушевавшей под землей. Силы густой и всепроникающей, словно ароматы летних цветов.

…Прелестная дева с серебряной кожей

Похожа на ландыш душистый в лесу,

Твой шаг осторожен, твой взгляд…

Берг задумался, с чем бы сравнить взгляд прекрасной Глицины, но ничего достойного ему на ум не приходило. Это слово ведь еще должно рифмоваться с «кожей»… Только тут Берг понял, что впервые в жизни пытается сочинить что-то вроде стихотворения. И когда? Когда все уже кончено, когда надежд не осталось…

Глицина замужем и счастлива в браке!

А ведь еще две луны назад она клялась в вечной любви к нему! Уезжая в столицу, где ее должны были представить ко двору Серебряного Императора, Глицина плакала. Говорила, что без Берга никакие прелести света не будут ей милы:

— О, мой милый Бергдор! Как мне не хочется уезжать от родных лесов! От тебя, мой любимый! Надеюсь лишь на одно: наша разлука не будет долгой. Мы уже не раз расставались с тобой, но тем радостнее были наши встречи. Я ждала тебя, целыми днями думая только о тебе, мечтая о том миге, когда ты приедешь ко мне…

Да, так оно и было. Целую зиму Берг каждые выходные спешил домой из Ольвены, где учился в университете, и, не успев поздороваться с родителями, мчался в замок Архэнге к ненаглядной Глицине. Она встречала его у ворот, они бродили по дорожкам замкового парка, долго и страстно целовались и говорили о том, как будут счастливы. А когда Берг возвращался домой, ему казалось, что он может взлететь, словно сильфид.

Она уезжала, когда в лесу распустились лиловые первоцветы. Перед последним свиданием Берг нарвал их целый букет. У первоцветов горьковато-терпкий тревожный запах. Глицина прижимала их к лицу, и слезы катились по ее щекам.

— Я оставлю университет, приеду в Мальйо и поступлю в гвардию, — утешал Берг плачущую девушку. — Мы будем вместе!

Родители уговорили Берга дождаться хотя бы конца триместра, не бросать учебу до летних каникул. Потом можно попытаться пройти огненные испытания. Ведь он — не чистокровный. Сила огненного мага у него, конечно есть, но хватит ли ее, чтобы его признали достойным служить в столичной гвардии?

Берг покорился. Ждал наступления лета. Читал и перечитывал письма Глицины. Сначала они приходили часто, чуть ли не каждый день. Она описывала столичную жизнь, жаловалась на одиночество… Потом письма стали реже, а через луну перестали приходить вовсе. Он волновался, не зная, что и подумать. Вестей из столицы не было. Даже --">